Я почувствовал, что мороз пронял меня до самых печенок, и поднялся с места. Смахнул сосульки с бороды и пошел прочь, ощущая взгляды на своей спине. Уже в двух шагах от огня холод становился нестерпимым, поэтому я поспешил туда, где светился костер, разведенный побратимами. Устроились они под небольшим вадмалевым навесом, натянутым возле одной из повозок. Хоть какое-то укрытие от пронизывающего ветра. За спиной я слышал приглушенный бас Добрыни: наверняка тот увещевал племянника, объясняя, как они нуждаются в Обетном Братстве и лично в ярле Орме.
— Да пошли все! — в сердцах бросил я вслух.
На душе у меня было скверно. Я искал и не находил выхода из сложившейся закавыки. И снова — далеко уже не в первый раз — гадал: что же за игру затеял хитроумный Один?
— Итак? — вскинул на меня глаза Финн. — Что их княжеское величие надумало?
Я пересказал свою беседу с новгородцами, и Квасир невнятно заворчал. Торгунна, женщина решительная и здравомыслящая, высказала то, о чем я даже боялся думать. Она прямо заявила, что надо уносить отсюда свои задницы. Я ожидал, что Финн будет резко возражать, но он почему-то промолчал. Просто сидел и глядел на языки пламени.
— А мы можем так поступить? — заинтересовался Оспак. — Наверняка эти здоровенные поганцы из Сигурдовой дружины нас догонят. Они же едут верхами. Куда нам от них уйти…
— Пусть догонят, их встретит добрая секира, — запальчиво произнес Гирт, который носил с собой именно такое оружие.
— Точно! — поддержал Рыжий Ньяль. — Орошенный кровью меч легко находит свою цель, как говаривала моя бабка.
— Ага… А, как известно, человек с отрубленной ногой далеко не убежит, — вмешался Хленни Бримили.
Рыжий Ньяль нахмурился, обдумывая услышанное.
— Даже хромой побежит, коли приспичит, — наконец изрек он.
Мнения на сей счет разделились, и возле костра завязался горячий спор. Торвир положил конец трепу, сердито сплюнув в огонь.
— Я пришел сюда за серебром, — прорычал он. — Плохо уже то, что нам придется делиться со всеми. Так неужто мы вообще уйдем с пустыми руками — после всего, что пришлось вынести? Именно так сказала бы моя старая бабка… окажись она тут.
Со всех сторон раздался одобрительный гул голосов.
— Мы что, собираемся раздавать наши сокровища? — выступила из темноты Торгунна.
Говорила она негромко, но взгляд темных глаз был требовательным и непримиримым.
— Тогда за каким чертом мы сюда притащились? — возмутился Оспак.
— Чтобы спасти кое-чьи задницы от заостренного кола, — проворчал Хаук Торопыга. — А именно, свои собственные.
— Да, но… — начал возражать Оспак, но тут в разговор вмешался обычно молчаливый Гизур.
— Никаких «но», — резко оборвал он Оспака. — Сокровище теперь принадлежит Владимиру. Такова цена, которую нам пришлось заплатить за меткий удар топором маленького паршивца по имени Олав Воронья Кость.
— Черта с два оно принадлежит Владимиру! — запальчиво крикнул Гирт. — Это наше сокровище!
— Наше сокровище… — неожиданно передразнил Финн. — О каком нашем сокровище ты толкуешь, Гирт Стейнбродир? Ты слишком поздно явился к этому пиршественному столу.
— Ну да… может быть, — нехотя признал Гирт, но тут же возмущенно добавил: — Как бы то ни было, а я такой же член Обетного Братства, как и ты, Финн Лошадиная Голова! И в этой проклятой степи моя задница мерзнет не меньше твоей.
— Да? А как насчет того, чтобы поджаривать задницу в Серкланде? — ехидно прищурился Хаук. — Где ты был шесть лет назад, когда нам пришлось сражаться под стенами Саркела? А ведь мы с тех самых пор охотимся за сокровищами Атли!
— Где я был тогда, не имеет значения, — твердо ответил Гирт. — Важно, что сейчас я здесь. И я, и все остальные… И вот что я тебе скажу, Хаук Торопыга: без нас ты бы до сих пор копался в курином помете в Эстергетланде.
— Не будем ссориться, парни, — попытался увещевать Рыжий Ньяль.
Но Хаук, похоже, разозлился не на шутку, так что добровольному миротворцу тоже досталось.
— Как? И это все? — вскинулся Хаук. — А где же очередная премудрость от твоей старой бабки, Рыжий Ньяль? Разве она ничего не скажет на сей счет: спорить или не спорить из-за такой безделицы, как все серебро мира?
Рыжий Ньяль растерянно пожал плечами, на что торжествующий Хаук изрек:
— А как насчет этого: заведи ссору со свиньей — весь перепачкаешься в свином дерьме?
Среди слушателей раздались одобрительные смешки. Чувствуя поддержку, Хаук намеревался продолжить ссору. Как водится, мнения тотчас разделились: кто-то встал на сторону Рыжего Ньяля, остальные поддерживали Хаука. Дружеская перепалка грозила перерасти в грандиозный скандал, и я поспешил положить ей конец.
— Это не наше серебро, — сказал я, дивясь людской непонятливости (неужто я единственный вижу все в истинном свете?). — Тем более, не князя Владимира… И даже не Аттилы. Сокровище принадлежит Одину, и он дарует его тому, кого посчитает наиболее достойным.
Я смотрел на своих людей, и все они — один за другим — отводили глаза в сторону.
— Клянемся на кости, крови и железе, — медленно произнес я. — Может, кто-нибудь забыл, так я напомню: наш побратим Обжора Торстейн в руках у врагов. И мы не можем просто сбежать и оставить его помирать.
После моих слов воцарилась гнетущая тишина. Ибо — хочешь не хочешь — в словах этих заключалась холодная и беспощадная правда. Молчание прервал Финн. Оторвавшись, наконец, от созерцания огня, он промолвил:
— Ну, что ж, всему свое время. Вначале надо решить, как пробраться в крепость. Не стоит торопиться со вторым шагом, пока не сделаешь первого… как сказала бы моя старая бабушка.
— У тебя никогда не было бабушки, — возразил Рыжий Ньяль.
— На самом деле была, — сказал Финн. — И, кстати, слыла очень умной и сведущей женщиной. Всегда заранее чувствовала, кому суждено вскоре умереть. От нее я узнал, что, ежели какой-нибудь сон снится три раза подряд, он обязательно сбудется.
— Такое впечатление, будто Олав Воронья Кость заговорил, — проворчал Квасир. — Может, ты тоже приходишься ему дядюшкой? Если так, прими мои соболезнования.
— А твоя очень умная бабушка случайно не рассказывала, каким образом перебраться через крепостную стену или же проникнуть в запертые ворота? — ехидно поинтересовался я, и все тут же умолкли, словно рты им зашили суровой ниткой.
— Ну, так что молчите? — потребовал я, чувствуя, как добрый десяток взглядов скрестился на моей гривне ярла (они смотрели до тех пор, пока у меня не возникло ощущение, будто эта чертова гривна впечаталась мне в грудь). — Шуточки шуточками, а задача остается. Нам по-прежнему нужно попасть внутрь. А потому, если у кого есть умные мысли на сей счет — милости просим.
