— Но прежде чем это произойдет, мы должны узнать, что сообщает нам важнейший из важных тайных послов.
Костас и Карадаг-бей переглянулись.
«Говори сам», — взглядом попросил ханского сановника гонец важного тайного посла.
— Важный посол сообщает, что недавно, вместе со своим отрядом, на сторону поляков перешел князь Одар-Гяур III, сын известного вам князя Одара-Гяура II, который близок ко двору султана. Правда, эта приближенность не мешает ему заботиться о возрождении своего Острова Русов — славянской державы, некогда существовавшей в устье Дуная.
— Там находился престол его предков?
— Летописи утверждают, что находился.
— Тогда было бы странно, если бы князь Одар-Гяур не пытался вернуть его себе.
— Не смею возразить, всемогущественнейший.
— Но почему он тоже принял имя «Гяур»? Разве это не оскорбительно для князя?
[26]
— Эти князья умеют гордиться даже тем, чем их пытаются оскорбить.
— Вот как? — оживился Ислам-Гирей. — Неожиданный ход мыслей, неожиданный.
— И поучительный, — подсказал Карадаг-бей.
— У этого, молодого, Гяура что, большой отряд?
— Чуть более сотни сабель. Зато хорошо обучен. Замечу, что в нем сражаются даже два десятка воинов-норманнов, которых подарила Гяуру шведская королева Христина.
— Ну и что?… — поморщил лоб Ислам-Гирей. — Ах, шведская королева… Почему вдруг? Шведы что, тоже проявляют к нему интерес?
— Притом давно. Тайно и явно соперничая с Польшей, шведы хотели бы видеть князя и его воинство в своем лагере. Пока неизвестно, останется ли Гяур служить в войсках польского короля или же присоединится к казакам, однако дальние намерения его очевидны: сформировать большое славянское войско и вернуться с ним на землю предков. Можно не сомневаться, что основу его составят украинские казаки, которые являются прямыми наследниками витязей Киевской Руси. И понятно, что казачество даст князю столько воинов, сколько понадобится, рассчитывая, что с возрождения княжества Острова Русов начнется возрождение Украины как преемницы великого Киевского княжества.
Ислам-Гирей поднялся и в течение нескольких минут молча наблюдал за вершиной горы. Тучи понемногу рассеивались, и то тут, то там пробивались оранжево-желтые лучи солнца. Казалось, что кто-то разводит огромные костры, которые позволят согреть склоны гор и возродить к жизни угасающее светило.
Тем временем Костас подробно информировал его о том, что происходило при дворе молдавского господаря; рассказывал о ссоре семиградского князя с царем Болгарии, а также о подозрительной активности французского посла в Валахии, добивающегося помощи этой страны Франции… Однако хана это уже не интересовало. Костас еще продолжал говорить, он не изложил и половины всего того, с чем прибыл в Бахчисарай, когда Ислам-Гирей устало и слегка раздраженно махнул рукой:
— Можешь идти, грек, ты свободен. Служи так, чтобы и в лучший мир уходил с одной-единственной мыслью: «А чем я смогу быть полезным крымскому хану там, на небесах?»
— Как прикажете, всемогущественнейший, — сдержанно откланялся Костас.
— Жди меня у дворца, — вполголоса проговорил Карадаг-бей и легким похлопыванием по плечу дал понять, что задачу свою он выполнил и не стоит огорчаться по поводу того, что, дескать, хан не по достоинству оценил его услуги.
А разве существует правитель, способный оценить преданность своих верных слуг по достоинству? Лично он, Карадаг-бей, о таковых не слышал.
49
Костас удалился. Но прошло еще минуты две или три, прежде чем хан обратил внимание, что сам Карадаг-бей все еще не спешит оставлять его наедине с горами.
— Ты тоже свободен, Карадаг-бей, — проговорил он, стоя к советнику спиной. — Продолжай направлять тайных послов во все концы вселенной. Рано или поздно они нам пригодятся.
— Да продлит Аллах дни твои, всемогущественнейший, — склонил голову Карадаг-бей. И опять остался на месте.
— Ты хочешь сообщить мне еще что-то? — строго взглянул на него Ислам-Гирей.
— Жду, повелитель, когда спросишь, зачем нужно было сообщать тебе о переходе князя Гяура через Днестр и присоединении его к польским войскам, пребывающим на Украине.
Если бы таким образом его решился понуждать к вопросу кто-либо другой из приближенных, с этой минуты он уже перестал бы быть приближенным. Но с Карадаг-беем хана связывала давняя дружба. Этот человек дважды спасал ему жизнь. Они вместе начинали путь к бахчисарайскому трону, вместе сражались под Перекопом, Бахчисараем, Кафой.
— Можешь считать, что ты услышал этот вопрос.
— Гяур воспитывался в Турции. Владеет турецким языком. Знает нравы Востока. Опытный воин, известный в нескольких странах Европы. Любопытно, что к нему благоволит королева Швеции Кристина. В то же время в Киеве и на Сечи князя будут считать своим, поскольку он тоже русич. Сам Аллах велит воспользоваться тем, что сейчас он на распутье, и пригласить его в Крым.
— Мне лучше знать, что Аллах велит, а чего не… велит. Но ты можешь продолжать.
— Так вот, всемогущественнейший, — упрямо повторил Карадаг-бей, — Аллах велит пригласить Гяура в Крым и сделать его командиром личной гвардии хана. Гвардии, которую Гяур может создать из пленных казаков и ляхов, беглых московитов, из донцов, черкесов и прочего люда, чьи головы не столь ценны, чтобы кто-либо оплакивал их в степях Тавриды.
Ислам-Гирей внимательно присмотрелся к лицу Карадаг-бея. Спокойному волевому лицу воина и… мудреца. Нет, не зря он возвысил его, сына наложницы, до советника и телохранителя, до придворного вельможи.
— К тому же его появление в Бахчисарае поможет нам укрепить союз с Сечью, — добавил он то, чего не успел сказать Карадаг-бей, — который очень пригодится нам в войне с Турцией и в стычках с Буджацкой ордой; в противостоянии с Доном и Московией.
— Ты видишь намного дальше, чем достигает моя мысль. Враг может оказаться соседом, но сосед не должен становиться врагом, всемогущественнейший.
— Вот и отправляйся к Гяуру. Разыщи, склони, убеди. Сделай так, чтобы предстал пред моими очами и сказал: «Я согласен».
— Не смею возразить, всемогущественнейший.
50
…А пребывание герцогини д'Анжу в «Лесной обители» в те былые дни явно затянулось. Давно минул месяц, однако покидать отдаленное глухое имение герцогиня не спешила. Правда, Эжен хорошо помнила, что пребывание ее не было обременительным. Расходы на собственное содержание герцогиня восполнила с лихвой. В дела пансиона тоже не вмешивалась, да и разговорами вроде бы не надоедала.
