— Она разболится еще сильнее, если только ваши татары не сумеют спасти вас.
— Мы спасем себя сами. Подойдите к баррикаде. Вступите в переговоры с этим ничтожным кладоискателем.
— В переговоры? Я не желаю вступать в какие-либо переговоры с человеком, ворвавшимся в мой замок…
— Напрасно. Нам нужно выиграть время.
— Эй, вы что, оглохли?! — вновь осквернил комнату нетерпеливый, слегка охрипший полубас графа.
Маркиз нерешительно взглянул на графиню.
— Идите, идите, — презрительно проговорила Диана, не разделяя его нерешительности. — И подольше торгуйтесь. А вы, Ковач, приготовьте пистолеты.
— Что вы намерены делать? — спросил слуга.
— Сейчас узнаете. Но прежде потихоньку отодвиньте все, что вы натаскали под дверь.
— Уж не собираетесь ли вы прорываться? — почти шепотом спросил маркиз. — Они перебьют нас.
— Это не так просто сделать, как им кажется, мой воинственный маркиз, — улыбка, которой графиня одарила явно перетрусившего де Норвеля, могла заставить взять себя в руки даже покойника.
Как только чех почти неслышно отодвинул все, что мешало распахнуть дверь, Диана приготовила лук, присела у щели и кивком головы заставила маркиза подойти поближе.
— Вы ставите совершенно неприемлемые условия, граф, — голос де Норвеля не стал ни строже, ни увереннее. Однако Диана не могла не заметить, что начало переговоров он избрал верное. — Я не могу выйти отсюда, зная, что вы не гарантируете безопасность моей гостье, графине де Ляфер.
— Пусть она сама позаботится о своей безопасности. Она это умеет делать.
— О чем вы говорите, де Моле? Как она может позаботиться о своей безопасности, если вы осаждаете нас?
— Это ее дело. За этой графиней тянется такой кровавый след, какой не каждому королевскому палачу в кошмарном сне может присниться.
Маркиз ошарашенно взглянул на графиню. Такое он услышать явно не ожидал.
— Вам придется поверить ему на слово, мой недоверчивый маркиз, — не стала оправдываться графиня. Да и что она могла возразить сейчас в свое оправдание: уверять, что все, что о ней наговорят, ложь? До такой низости она еще не опускалась. — Чего вы медлите? Открывайте дверь и выдавайте меня.
— Я не могу сделать этого.
— Ах, не можете? Вы даже на это не способны, агнец вы мой жертвенный.
— Не слышу ответа, маркиз! — крикнул де Моле. — Даю вам пять минут. Если не сдадитесь, мы завалим дверь поленьями и подожжем. Увижу, надолго ли вас хватит тогда.
— Но в моем замке нет никаких тайников, — дрожащим голосом заверил его маркиз, не обращая внимания на насмешливые, преисполненные презрения взгляды графини де Ляфер.
— Этой ложью вы сможете откупиться на Страшном суде, но только не у меня. Мне хорошо известно, что, уйдя вместе со все еще остающимися верными ордену храмовниками в подполье, племянник великого магистра Жака де Моле, некий Жан де Лонгви
[20] нашел пристанище именно в этом замке. И именно сюда, в этот недосягаемый для короля Филиппа Красивого замок, были перепрятаны основные святыни ордена — череп и пепел великого магистра, а также голова Бафомета
[21].
— Вас ввели в заблуждение! Я, как владелец замка, никогда не слышал ни о каких святынях тамплиеров.
— А значит, сюда же были перенесены и сокровища ордена, — не желал слышать его лепета «великий магистр». — Поделитесь ими, и я оставлю вас в покое, не тронув при этом ни замка, ни масонских святынь, на которые мне наплевать. Эй вы, несите сюда поленья! Да пошевеливайтесь!
Услышав топот ног, графиня выстрелила из лука. Вопль боли и отчаяния, донесшийся вслед за пением стрелы, подтвердил, что и в этот раз она свою цель нашла.
— Это графиня! Это сатана! — разъяренно взревел Артур де Моле, поняв, что потерял еще одного своего сторонника.
— Вы не ошиблись, граф, — спокойно признала Диана. — Не забывайте, что у меня найдется стрела и для вас. Так что, продолжим переговоры? Сколько вас там осталось теперь, а, несостоявшийся магистр несостоявшегося ордена?
Графиня выстрелила еще раз, однако крика не последовало. Зато все трое явственно услышали, как к дверям швыряют охапки поленьев.
— Сейчас мы выкурим их оттуда, — вместе с первыми струйками дыма проникало в их убежище лошадиное ржание. — Долго они там не усидят.
— Ковач, — вполголоса проговорила Диана, тоже понимая, что не усидят. Конечно, они еще могли отойти в другую комнату, взять ее не очень прочную дверь на засов и сгрудиться у окна. Однако очень скоро поджигатели доберутся и до нее. — Нужно открыть дверь и сражаться.
— Но их больше.
— Господи, был бы здесь Гяур…
— Взгляните, графиня, кто-то из ваших татар забросил крючья, — показал маркиз на зацепившуюся за подоконник «кошку». Рядом лежал еще один конец веревки, петля которой осталась на зубце башни и благодаря которой Кагир сумел выбраться из ловушки. — Увлекшись переговорами, мы просто не заметили их.
— А татары не желали привлекать внимание людей графа, — согласилась Диана, заглядывая вниз. Но там никого не было.
— Во всяком случае, теперь у нас есть путь к отступлению, — оживился Ковач, быстро закрепляя оба конца веревок за вмурованные в стены подфакельники и какие-то крючья, возможно, предусмотренные именно для того, чтобы к ним прикрепляли веревочные лестницы.
— Только мы не будем спешить воспользоваться ими, — заявила де Ляфер. — С минуты на минуту мои воины появятся в коридоре, чтобы спасти нас. И мы должны помочь им.
— О чем вы, графиня?! — испуганно возмутился маркиз. — Уже сейчас трудно дышать. А потом они ворвутся сюда…
— То есть вы хотите бежать из собственного замка, оставив его на разграбление этим злодеям? — насмешливо спросила Диана. — Тогда милости прошу. Первый выход за окно — ваш. Бегите, маркиз, бегите, и да поможет вам Господь. Потом вам будет о чем рассказывать своим гостям и сострадателям.
— Вы несправедливы, графиня, — раздосадованно окрысился маркиз. — Своими замечаниями вы лишаете меня права на спасение.
— Я лишаю вас права на трусость, великий воитель Франции. Что не одно и то же. Совершенно не одно и то же. Особенно если учесть, что вы должны думать не о собственном спасении, а о гибели во имя спасения прекрасной дамы.
