Путь к нижней переправе оказался недолгим. Проехав около полутора миль, повозка застряла на склоне песчаного косогора, и солдат-возница окликнул мушкетеров, призывая вытолкать ее на травянистый перевал, с которого река в тумане еще не была видна, хотя и заявляла о себе приглушенным клокотанием бурунов на каменистом мелководье.
Вот тогда и произошло то, что предвидел Гарден и к чему напряженно готовился сержант Пикондэ. У самой переправы он и Арвид оглянулись и увидели, что мушкетеры отстали, спешились и принялись вытаскивать повозку на твердь земную.
— Стоит ли ждать их? — проворчал Арвид. — Лучше прощупаем переправу. Иногда вода в этих местах поднимается довольно высоко.
— Так вы из этих мест?
— Во всяком случае, обе эти переправы мне хорошо известны.
— Тогда ведите, — согласился сержант.
На пологом влажном склоне кони оступались, и копыта их скользили по прибитой дождями траве, словно по льду. Арвид еще как-то умудрялся держаться, а вот сержант уже дважды чуть было не оказывался под крупом.
— Послушайте, мы сейчас одни, — заговорил Арвид после нескольких минут молчания. — Знаете, во что оценивается письмо, которое вы везете?
— Оно еще во что-то оценивается? — кисло ухмыльнулся Пикондэ.
— Но вы действительно везете его или это очередная уловка лейтенанта-священника?
Сержант молча извлек из-под дорожной накидки пакет и показал Арвиду. Тот взглянул на него, словно голодный пес на кусок мяса.
— Похоже, что это оно. Пять печатей, так ведь?
— Королевских… печатей, — многозначительно уточнил сержант.
Арвид попытался приблизиться к сержанту и даже потянулся рукой к пакету, но Пикондэ благоразумно упрятал его во внутренний карман.
— Письмо все еще не дает вам покоя? Только честно.
— Сначала меня чуть не убили люди Гардена. Потом иезуиты. Теперь не верите ни вы, ни они.
— Почему же? Лейтенант Гарден как раз поверил вам, — спокойно возразил сержант. — Что, кстати, всех нас удивило.
— И правильно сделал. Я верен своему слову. Он спас мне жизнь, и я готов служить ему. Потому и предупредил о засаде. ожидавшей вас на верхней переправе. Но знаете… — он оглянулся на прибрежный склон. Ни один из мушкетеров там еще не появился. Это успокоило Арвида. — За это дрянное письмецо мы с вами могли бы получить столько золотых, что, честно разделив их пополам, всю оставшуюся жизнь жили бы, не думая ни о службе, ни об иезуитах. Нет, я не склоняю вас к измене. Просто обидно, что, спасая его, оставляем себя нищими.
— Почему вы не предложили эту сделку Гардену? Вдруг он согласился бы. Ведь письмо письмом, а он наверняка знает кое-что такое, о чем в письме не говорится.
— Ему еще предложат, — многозначительно произнес Арвид, вновь настороженно оглядываясь. — Ну, пошли, кажется, здесь не так уж и глубоко, — пришпорил своего коня, одновременно подгоняя плеткой коня сержанта, чтобы тот оказался чуть-чуть впереди.
Первый удар он нанес сержанту Пикондэ сразу же, как только они оказались на небольшом илистом островке между двумя высившимися посреди течения скалами. Сержант вскрикнул и, изогнувшись, припал к гриве. Но Арвид понял, что он притворяется. Ощутил, что лезвие ножа скользнуло по прикрытой одеждами тонкой кольчуге, которую до этого носил, очевидно, сам Гарден. Убийца потянулся к мечу. Однако ножны были пустыми, оружие Гарден так и не вернул ему. Привстав в седле, Арвид резко выбросил вперед руку и пытался достать лезвием ножа шею Пикондэ. Но, опытный кавалерист, сержант сумел отклонить туловище, словно собирался спрыгнуть с коня, ударом ноги отбил руку нападавшего и, выхватив пистолет, выстрелил Арвиду в плечо.
— Живым! — донеслось с берега. — Он нужен мне живым!
Рана оказалась нетяжелой, и до того, как сержант успел ударить Арвида рукоятью пистолета по затылку, тот сумел различить, что голос принадлежит лейтенанту Гардену.
«Неужели скрывался в повозке, под войлоком?» — с досадой подумал он, прежде чем полуобморочно свалился в воду между лошадьми.
Сержант нагнулся, ухватил его за шиворот и, с большим трудом дотащив до берега, швырнул под ноги коня Гардена.
Двое мушкетеров бросились к нему, связали руки и приволокли к повозке.
— Один раз ты меня уже пощадил, лейтенант Гарден, — с мольбой проговорил Арвид, придя в себя и видя, что связанные руки его пристегивают к задку повозки. — Пощади еще раз. Христианин должен прощать своему врагу трижды.
— Ошибаешься, я никогда не щажу врага, — с достоинством ответил Гарден, спокойно наблюдая, как солдат-возница колдует над узлом веревки. — Делаю так, чтобы он становился врагом самому себе. Это не одно и то же.
— Мне нужно было убить тебя еще там, на передке кареты.
— Обещаю, что больше такой возможности тебе не представится.
— Сколько же у тебя фальшивых пакетов заготовлено, если ты и сержанту вручил пакет о пяти печатях?
— Этот как раз не фальшивый.
— Вот дьявол, — простодушно пожалел Арвид, — а я все сомневался и сомневался!
Еще через несколько минут повозка, а также сопровождавшие ее Гарден и мушкетеры догнали основной обоз, который еще только готовился к переправе.
— Это еще кто? — удивился капитан Стомвель, глядя, как привязанный к повозке воин вспахивает ногами песчаный грунт.
— Старый знакомый. Наемный убийца Арвид, — ответил за всех сержант Пикондэ.
— Как же это произошло? — обратился Стомвель к лейтенанту.
Гарден не стал ему ничего объяснять, а приказал вознице первой подводы въезжать в реку.
— Но там, впереди, может быть засада, — засомневался капитан.
— Никакой засады нет, — заверил его Гарден. — Этот злодей действовал на свой страх и риск. Вначале он в самом деле решил переметнуться к нам, но потом вспомнил об обещанной сумме золотых… Если его что-то и погубило, так это собственная жадность.
— Сколько раз мне приходилось сопровождать обозы, но в такую историю попадаю впервые. Это я вам говорю, капитан Стомвель. Вы что же это, святой отец, решили так и протащить этого иуду по воде да по камням?
— Будучи в сане священника, я уже столько успел нагрешить, что, умертвив этого злодея, ни грамма адовой смолы к своим грехам не прибавлю.
Посредине реки, в самом глубоком месте переправы, он перерубил саблей веревку, которой Арвид был привязан к повозке, и проследил, как течение уносит его тело к клокочущему неподалеку водопаду.
— Знал бы сейчас полковник Хмельницкий, сколько сил и какого греха стоило мне, чтобы, спасая его честь, довезти это послание до Варшавы, — устало проговорил он.
— Не утешайте себя: ни король, ни полковник просто-напросто не поверят вам, — бросил д’Артаньян, проезжая мимо Гардена.
