– Никаких «мы» в этом деле не существует, – строго заметил Мельников. – Ты и так рисковала жизнью, чтобы поймать Усольцева с поличным. Я сам решу этот вопрос. Теперь дело расследует полиция, а тебе пора отдыхать.
– Да не могу я отдыхать, пока этот гад на свободе! Прикажи Боксеру сделать контрольный звонок. Пусть скажет Окчурину, что папка у него, а я покоюсь под толстым слоем карьерного песка. Тогда я смогу наконец отправиться домой.
– Слишком рискованно, Боксер может предупредить босса о нашем вмешательстве.
– Он не станет этого делать, – решительно возразила я. – Не в том положении. Давай хотя бы попытаемся.
Я видела, что Мельников засомневался, и решила поднажать.
– Хорошо, раз ты отказываешься, я сама буду пасти Окчурина, пока твои архаровцы не приедут, – заявила я, прекрасно зная, что к Окчурину он меня и на пушечный выстрел не подпустит.
– Снова ты за свое, – рассердился Мельников. – И почему я всегда иду у тебя на поводу?
– Потому что я всегда оказываюсь права, – заявила я, чмокая его в нос. – Зови Боксера, начнем второе действие.
Криминалисты обернулись на звук поцелуя, Мельников зарделся под их взглядами, но Боксера подозвал.
– Ты должен был позвонить боссу, когда папка окажется у тебя, так? – спросил он.
Боксер кивнул. Мельников достал из его кармана телефон, перелистал контакты и нашел нужное имя.
– Сейчас я наберу номер его телефона. Тебе нужно сказать всего несколько слов, что все в порядке, папка у тебя, проблема устранена. Никакой отсебятины. Это ясно?
– А если он потребует подробного отчета? – резонно заметил Боксер. – Будет странно, если я ему не отвечу, все-таки он мой босс.
– Тогда будешь действовать осторожно. Можешь сослаться на усталость или на то, что требуется доделать грязное дело. Я имею в виду, спрятать новый труп. Справишься – твое счастье, запорешь операцию – пощады не жди. Ты все понял?
– Да понял я, понял, не давите, – огрызнулся Боксер.
Мельников нажал кнопку вызова и включил громкую связь, предварительно отдав приказ всем молчать. Окчурин ответил после третьего гудка. Голос у него был заспанный. Я подивилась крепости его нервной системы: послал Боксера на убийство, а сам спит себе, как младенец.
– Все в порядке, – механическим тоном проговорил Боксер. – Дело сделано, папка у меня. Проблема устранена, осталось отправить ее туда же, куда и предыдущую.
– Ты что, пьян? – настороженно спросил Окчурин.
– Нет, – односложно ответил Боксер, скосив при этом глаза на Мельникова.
– Голос у тебя какой-то странный. Точно проблем не возникло?
– Все в порядке, устал просто.
– От чего устал?
Мельников вплотную приблизился к Боксеру, с силой сжал его руку и одними губами приказал:
– Держи себя в руках.
– Девка оказалась несговорчивая, – растягивая слова, начал Боксер. – Пришлось поработать руками. Ни в какую не хотела говорить, где папка.
– Но сейчас она у тебя? – имея в виду папку, спросил Окчурин.
– Да, сейчас у меня, – ответил Боксер и вдруг взорвался: – Думаешь, легко человека убивать? Или пытать приятно? А я все это сделал! Четыре часа ее мордовал, а ты спрашиваешь, отчего у меня голос странный. Ехал бы за ней сам и выбивал признание.
– Тихо-тихо, мальчик мой, успокойся, – сменил тон Окчурин. – Не нужно давать волю эмоциям. Все хорошо, что хорошо кончается. Закругляйся там и приезжай ко мне, а я пока тебе ванну приготовлю, стол накрою. Посидим, расслабимся, и ты обо всем забудешь. Заодно обсудим твое повышение. Пора тебе выходить на большую арену.
– Я спокоен, – проговорил Боксер, действительно успокаиваясь. – Все, мне пора. До встречи.
– До встречи, мальчик мой, – ответил Окчурин и дал отбой.
Разговор прервался. Мы молча стояли вокруг Боксера. Он не выдержал первым.
– Довольны? – крикнул он. – Теперь я не просто убийца, теперь я иуда, я предал единственного человека, который по-настоящему обо мне заботился!
– Не пори чушь, – оборвала я его. – Думаешь, Окчурин о тебе заботится? Как бы не так. Неизвестно, какой сюрприз тебя ждет, явись ты к нему. Ты и правда поверил, что он поставит тебя на свое место? Да я голову прозакладываю, что он избавится от тебя при первом же удобном случае!
– Неправда, он дорожит мной и хочет оставить мне свое дело, – горячо возразил Боксер. – Вы его не знаете.
– Это ты его не знаешь! Ты для него теперь опаснее бомбы с часовым механизмом, в любой момент может рвануть. Не дури, Данила, не станет Окчурин заботиться о тебе, когда на кону его бизнес.
– К чему этот спор? – вмешался Мельников. – Дело сделано, Усольцев отправляется в СИЗО, ты едешь домой, я выбиваю ордер на арест, и на этом все.
– Нет, не все, – возразила я. – У меня созрел новый план.
– Начинается, – застонал Мельников. – Вот скажи мне, Татьяна, почему всякий раз, когда я слышу от тебя подобные слова, у меня под ложечкой сосать начинает?
– Потому что ты чувствуешь, что план мой гениален, – уверенно заявила я. – Послушай, что мы сделаем. Мы не повезем Боксера в следственный изолятор, а отправим его к Окчурину с диктофоном.
Оглядев присутствующих, я заметила, что моего торжества никто не разделял. Боксер замотал головой, отказываясь верить в то, что услышал. Мельников, похоже, был с ним согласен.
– Об этом не может быть и речи. Усольцев отправится в СИЗО, и точка.
– Ты не понимаешь, – горячилась я. – Окчурин от всего отопрется. Как думаешь, кому поверит суд, ему и его адвокатам или Боксеру? Он снова выйдет сухим из воды. А так у нас будет его устное признание.
– Полученное незаконным путем, – напомнил Мельников.
– Что уже не будет иметь решающего значения, когда колесики судебной машины закрутятся в нужном направлении. Пойми ты, это наш единственный шанс. И его, кстати, тоже.
Я кивком указала на Боксера, внимательно слушавшего нашу перепалку. Заметив интерес, я повернулась к нему и принялась убеждать:
– Ситуация такова: в дом к Веденкину залез ты, убил Ювелира и спрятал труп тоже ты, покушался на мою жизнь опять же ты. А что можно предъявить Окчурину? У тебя есть письменное доказательство того, что все это ты совершил по его приказу? Молчишь, потому что такого подтверждения у тебя нет и быть не может. Как думаешь, сколько времени потребуется хорошему адвокату, чтобы доказать, что действовал ты по личной инициативе, желая угодить родственнику, от которого ждал наследства?
– Никто не поверит, что Окчурин ни о чем не знал, – неуверенно произнес Боксер.
– Еще как поверят! А если адвокат постарается, то сумеет сделать из Окчурина несчастного страдальца, за спиной которого любимый племянник обтяпывал свои кровавые делишки. Как тебе такая перспектива?
