Правда, тогда же во время партийной чистки Каруцкого попытались обвинить в сокрытии того, что он был колчаковским офицером, но в конечном счёте это тяжелейшее обвинение было сочтено недоказанным
[131]. Возможно, с этими политическими перипетиями связано понижение в 1922 г. Каруцкого до должности начальника активной части Особотдела ВСВО, являвшейся главным оперативным подразделением, в котором сосредотачивалась негласная работа.
В Особом отделе Каруцкий занимался отнюдь не только вылавливанием бывших белых офицеров, обвинявшихся в карательной или заговорщицкой деятельности. В мае 1922 г. он запрашивал Сиббюро ЦК РКП (б) о том, как быть с трудармейцами, добывавшими уголь в Черемхове: те, узнав о демобилизации лиц 1899 г. рождения из трудовых частей, потребовали демобилизовать всех и бросили работу. Каруцкий сообщал, что из 1.300 рабочих батальона 95 % не вышли в забои: дескать, хотя зачинщики (порядка 30 человек) и арестованы, но батальон, состоящий из неблагонадёжных элементов, агитации не поддаётся. Каруцкий писал, что Иркутский губком партии и губисполком дали директиву агитировать, от чего мало толку. Особист вместо агитации предлагал арестовать половину батальона, поскольку забастовка сразу уменьшила угледобычу на целых 40 %
[132]. Ответа Сиббюро ЦК не сохранилось, но вряд ли оно согласилось с арестом 600–700 трудармейцев, на чём настаивал Каруцкий.
Много хлопот чекистам доставляли сексоты-провокаторы, то и дело сводившие личные счёты и оговаривавшие ни в чём не повинных людей. В мае 1922 г. Ревтрибунал 5-й армии и ВСВО (одним из его членов был Каруцкий) рассмотрел дело врача тибетской медицины корейца Ден Нам Ика, преподавателя японского языка при Иркутском университете Ли Пен Тая и повара политуправления армии коммуниста (а также сексота Особого отдела округа) В. В. Семимира.
Выяснилось, что Ден Нам Ик «из вражды политической и личной к корейским революционерам, членам РКП (б) Тео До Шену и Ден Ю Дену, войдя в соглашение с Ли Пен Таем и Семимиром, написал два письма на корейском языке, якобы адресованных из Японии на их имя, уличавших названных граждан в причастности к японскому шпионажу, и передал их Ли Пен Таю для перевода на японский язык, а затем Семимиру для предоставления в Особотдел ВСВО, в результате чего граждане Тео До Шен и Ден Ю Ден были арестованы как японские шпионы и просидели в заключении около трёх месяцев». Также Ден Нам Ик «подстрекал» доктора Хо Хун Го написать ложный донос на сотрудников Особого отдела Ли Хуна и Но Ен Сока.
Что касается В. В. Семимира, то он «расконспирировал себя перед лицами, враждебными Советвласти, и взял для передачи названные письма, и передал их, неоднократно ложно заявляя, что они перехвачены им, как сексотом, у некоего китайца, кроме того, в подаваемых им заявлениях докладывал, что Тео До Шен и Ден Ю Ден являются японскими шпионами… ложно доказывал их причастность к царской охранке и колчаковской контрразведке». Очевидно, что клевета на членов компартии была сочтена отягчающим обстоятельством. Учтя, что обвиняемые понимали опасность своих действий «и то наказание, какое ожидало оговариваемых ими лиц», трибунал постановил расстрелять всех троих и октябрьской амнистии «не применять как к лицам, совершившим контрреволюционный акт». Приговор подлежал исполнению через 48 часов
[133].
Многообещающее начало
Из огромного Особого отдела 5-й армии вышло много известных контрразведчиков. Каруцкий может считаться одним из самых ярких экспонатов этого чекистского питомника. Недавний студент-первокурсник там ходил в отличниках, зарекомендовал себя хватким следователем и в течение года был вторым лицом в Особом отделе ВЧК-ГПУ Восточно-Сибирского военного округа, сформированном на особистской базе упразднённой 5-й армии. Отдел постоянно служил источником кадров для губернских чека всего региона. В конце октября 1922 г. Каруцкому поручили сформировать группу из тридцати человек, после чего отправили в только что отвоёванный Владивосток — на должность руководителя Приморского губернского отдела Госполитохраны (уже в ноябре в связи с упразднением Дальневосточной республики этот карательный орган был переименован в губотдел ГПУ).
Вместе с ним прибыла небольшая группа контрразведчиков из Москвы, Иркутска и Читы, а также активных участников партизанского движения в годы гражданской войны на Дальнем Востоке — бывший начальник Секретного отдела ГПО ДВР А. Р. Альшанский, а также И. Г. Булатов, А. И. Горячев, К. С. Моров, К. П. Улыбышев, К. С. Циунчик (стал начальником Особого отдела Приморского губотдела ГПУ) и другие. Они заняли в губотделе руководящие должности.
Матрос Балтфлота и участник штурма Зимнего дворца Василий Никитин одно время работал врид замначальника Приморского губотдела ГПУ. В 1923 г. помощником начальника ИНФО ПримГО ГПУ был К. Г. Веледерский, активный разведчик, неоднократно выезжавший с секретными заданиями за кордон. Видным работником Секретного и Контрразведывательного отделов был И. Д. Ильин. Бывший начальник активной части Госполитохраны ДВР эстонец И. Я. Ломбак с октября 1922 г. возглавил отделение контрразведки губотдела (в 50-х он работал министром внутренних дел Эстонской ССР)
[134].
Основной же костяк кадров составили приморцы, бывшие партизаны и подпольщики: Н. С. Барбук, М. С. Бобровский, С. Г. Борисов, В. Н. Воронов, А. Б. Грозовский, Г. Г. Груперт, А. И. Дарвин, Ф. П. Жилин, А. А. Зальпе, И. А. Колосов, В. В. Красников, А. О. Розен-Паспарнэ, Д. Г. Федичкин, Г. А. Фёдоров. Из машинисток в уполномоченные была произведена в октябре 1922 г. бывшая кассирша с начальным образованием Алиса Зубкова-Эркман-Битин
[135].
Василий Каруцкий стал одним из родоначальников системы госбезопасности на Дальнем Востоке, а тридцать его богатырей, не жалея сил, принялись искоренять белогвардейские вершки и японские корешки, поскольку разведка Японии, по мнению чекистов, имела в Приморье разветвлённую и хорошо законспирированную агентуру. Работникам ГПУ же свою агентуру пришлось создавать с нуля, чтобы иметь возможность проникать в белогвардейские отряды, постоянно просачивавшиеся в Приморье из Маньчжурии, и противостоять очень квалифицированной японской разведке. Например, во всех крупных городах Маньчжурии она имела резидентов, замаскированных под владельцев отелей, ресторанов, аптек, работавших фотографами и коммерсантами, редакторами газет и научными сотрудниками
[136].
