С 1936 и до лета 1937-го Погодаев развернулся в полную силу: под его личным руководством была вскрыта и ликвидирована фашистская террористическая организация в Томске (29 человек арестовано, из них 17 — расстреляны); эсеро-монархический заговор (400 арестованных); террористическая организация правых; созданная гестапо сектантская организация; шпионско-повстанческая организация, созданная японской разведкой; террористическо-шпионская организация на транспорте, созданная германской разведкой; шпионско-диверсионная организация среди медработников края. Погодаев также стал одним из основных следователей по делу военного заговора в СибВО
[258].
Стоит отметить, что он допрашивал арестованного как троцкиста оперативника своего отдела Бориса Сойфера и летом 37-го требовал, чтобы тот подписал 24-страничный протокол, где в качестве завербованных бывшим начальником Барнаульского горотдела НКВД С. Г. Южным значились, помимо Сойфера, известные барнаульские чекисты С. В. Толмачёв, Ф. В. Воистинов, В. М. Старосельников, Н. К. Петренко и др. Однако Сойфер предпочёл выброситься из окна…
[259]
Ситуация накануне самоубийства замначальника СПО развивалась следующим образом. В конце июля коллега Погодаева А. Р. Горский выехал в командировку в г. Камень организовывать там оперативный сектор и перед отъездом зашёл к Погодаеву. Тот сообщил, что их общая знакомая Мария Ивановна Гоба, работавшая секретарём плановой комиссии крайисполкома, проходит как участница правотроцкистской организации и намечается к аресту. Погодаев заявил, что сам будет допрашивать Гобу…
Арестованный доцент нархоза В. В. Журавлёв показал, что профессор социально-экономических наук Г. Е. Дарченков, читавший чекистам лекции по истории партии, говорил ему о Погодаеве — дескать, тот в НКВД ведает вузами и всеми учебными заведениями. В июле 1936 г. Георгий Дарченков утонул в Катуни во время купания. Его вдова Анна Титова, работавшая плановиком Отдела трудовых поселений УНКВД, а потом плановиком-экономистом краевого управления совхозов, стала объектом интенсивных ухаживаний со стороны Погодаева, о чём она рассказывала Журавлёву
[260]. Прочитав фамилию Анны Титовой в протоколе допроса доцента, Погодаев её немедленно вычеркнул. И это погубило матёрого чекиста. Его штатские знакомые тоже погибли очень скоро: В. Журавлёва, М. Гобу и А. Титову 27 октября 1937 г. расстреляли в Новосибирске по приговору выездной сессии Военной коллегии Верхсуда СССР.
От Гобы добились показаний о том, что один из руководителей крайплана С. Я. Эдельман намеревался привлечь в организацию правых также и чекистов Погодаева с Горским «с целью их использования в интересах иностранной разведки». Эдельман, арестованный 15 февраля, полгода спустя, 26 августа 1937 г., показал, что заговорщики благодаря болтливости Погодаева, Горского и Гобы получали ценную информацию, но в свою правотроцкистскую организацию вовлечь чекистов им не удалось. Из заместителя председателя крайплана Эдельмана чекисты сделали лидера основной группы правых, создавшего ряд террористических организаций и установившего связь с троцкистским центром М. С. Богуславского и М. И. Сумецкого. Во время приезда в 1935 г. Николая Бухарина в Новосибирск Эдельман с ним встретился и якобы получил установки относительно усиления контрреволюционной работы и ускорения совершения теракта над секретарём крайкома Эйхе
[261].
Так Погодаев, который мог рассчитывать на отличную карьеру, превратился в потенциального заговорщика. Аресты его близких знакомых напрочь перечёркивали заслуги старого следователя. Заводя обычные интрижки с дамами из общества (оперативник И. А. Розум не без удовольствия вспоминал, что женщины, с которыми его познакомил чекист, «были все ничего»), он и представить себе не мог, насколько глубоко зайдёт чистка. Весёлые вечеринки оказались роковыми. Когда ему из-за стараний молодого карьериста-«сопляка» Кострюкова не удалось прикрыть дело, последовал выстрел. До того начальник управления, прочитав протоколы, доложенные Кострюковым, вызвал Погодаева и жёстко с ним побеседовал. Обречённый Погодаев, понимая, что беспощадный Миронов не помилует даже представленного им же к награде, спас себя от ареста единственным доступным способом.
Выстрел Погодаева стал детонатором серии самоубийств работников управления НКВД. В первой половине августа застрелились активный оперативник СПО К. Г. Селедчиков и преподаватель Межкраевой школы ГУГБ НКВД С. С. Мадорский-Удалов. Молодой контрразведчик Смирнов, исключённый из комсомола 2 ноября 1937 г. (уже при Горбаче), застрелился в своём кабинете через двадцать минут после комсомольского собрания
[262]. Новые самоубийства в Новосибирске будут отмечены в 1939 г., когда начнутся аресты перестаравшихся передовиков террора.
Великий террор
Июльский приказ Ежова № 00447 о «массовых операциях» в отношении кулаков и уголовников не просто застал Сергея Наумовича во всеоружии, а сам во многом стал следствием «творческих поисков» энергичного чекиста. Весной 1937 г. по инициативе Миронова началась фабрикация гигантского «эсеро-монархического» (именовался также и «кадетско-монархическим») вооружённого заговора, якобы организованного в Западной Сибири эмигрантской организацией РОВС (Российский общевоинский союз). РОВС был представлен в качестве структуры, объединявшей предельно широкий спектр противников режима.
Занимаясь делом «ровсовской организации», Миронов подробно изучал материалы на ссыльных и особо отметил перспективного кандидата на роль одного из повстанческих лидеров — выдающегося поэта Николая Клюева, отбывавшего ссылку в Томске. На оперсовещании руководящего состава 25 марта 1937 г. начальник УНКВД указал: «Клюева надо тащить именно по линии монархически-фашистского типа, а не на правых троцкистов. Выйти через эту контрреволюционную организацию на организацию союзного типа»
[263]. Однако с Николаем Алексеевичем у чекистов не склеилось: тяжелобольного Клюева арестовали только 5 июня, а уже в октябре 1937 г. поэт, категорически отказавшийся давать «признания», был расстрелян. В руководящий центр РОВСа были записаны другие лица из «бывших», согласившиеся дать нужные показания.
Наличие в Сибири масштабной политической ссылки позволяло легко найти любых фигурантов для всевозможных чекистских провокаций. Миронов, опираясь на особенности региона и прежние наработки, «соединил» в одно целое «эсеровский центр», составленный чекистами из арестованных в начале 1937 г. ссыльных эсеровских лидеров (И. Х. Петелина, В. С. Осипова-Занозина, И. Л. Гороха), и монархистов из числа ссыльных дворян и царских офицеров (М. М. Долгорукого, В. С. Михайлова, Н. А. Эскина). Вооружённой опорой организации должны были стать ссыльные крестьяне комендатур Нарыма и Кузбасса (208 тыс. чел.) и ссыльные из «бывших» (5.350 чел.).
