– Есть!
– Остальным – огонь по танкам, по чердакам! Иваныч, вперед!
– Есть!
– Жора! Фугасным!
– Есть фугасным! Готово!
Глагол «мчаться» не слишком подходил к «Т-VI», но мотор ревел, танк катился вперед, вниз по пологому склону. Хаты впереди вырисовывались вполне отчетливо, хотя до них оставалось километра полтора.
– Выбирай цели, Федот! С километра засадишь бронебойным. Видишь, где башни выглядывают?
– Вижу, командир!
– Огонь!
Бабахнуло. Осколочно-фугасный снес крышу крайней избы, в чердачном окне которой бился крестоцветный огонь пулемета. Снес вместе с пулеметчиком, со всем чердаком.
– Бронебойный!
– Есть! Готово!
– Огонь!
Попасть в башню танка – задачка сложная, особенно на ходу, даже если катки в четыре ряда. Федотов промахнулся – снаряд развалил хату на втором плане. Башенка «четверки» развернулась и плюнула огнем. Неведомый и невидимый наводчик оказался метким – 75-миллиметровый снаряд угодил в корпус «Тигра». Гул пошел изрядный, но попадание особых последствий не вызвало. Короткоствольная пушка «Т-IV» пробивала броню в 59 миллиметров с четырехсот метров. Продырявить же мощный панцирь «Тигра» почти с километрового расстояния «четверка» не могла в принципе.
А вот если наоборот…
– Выстрел! – бросил Федотов, раздраженный промахом.
Второй снаряд попал точно в башню – та как раз развернулась, чтобы пальнуть по взводу Лехмана. Башню снесло.
Каландадзе поступил более затратно – сначала ударил фугасным, разметав насыпной бруствер, а после засадил бронебойным в лоб. Вышел неплохой фейерверк – башню сбросило фонтаном огня.
Стреляя на ходу, танки ворвались в село. Немцы, плохо разумея, что творится, выскакивали из домов навстречу «Тиграм», и тут уж наступала очередь стрелков-радистов. Косить живую силу из пулеметов помогали наводчики.
Выпустив пару фугасных, танк Репнина проскочил все Журавки, после чего развернулся.
– Погоди, Иваныч.
Мехвод затормозил, останавливая танк на маленьком пригорке. Отсюда было хорошо видно единственную улицу села. «Тигры» метались по ней, догоняя фрицев, давили их, проламывали заборы, сносили сараи и стреляли, стреляли, стреляли…
– Все у них не как у людей… – проворчал Борзых, меняя пулеметную ленту.
Патроны к MG-34 хранились не набитыми в диск или в металлической коробке – ленты, числом три, были засунуты в матерчатый мешок, закрываемый металлической крышкой на клипсах.
– Привыкай, Ваня… – рассеянно проговорил Репнин, поглядывая в прицел. – Ну-ка, подсоби ребятам! Вон, бегут огородами…
– Щас я!
Радист повел пулеметом и нажал на спуск. Очередь здорово проредила толпу солдат, бежавших за домами. Немцы заметались, покатились по земле, стали расползаться, изыскивая ямки и щели.
– Федотов! Жахни-ка по ним.
– Эт-можно…
Наводчик жахнул, пропахав заросший бурьяном огород – несколько изломанных черных фигур разлетелись в стороны.
– Я – Первый! Хватит, уходим. Второй, ты там ближе – брод есть? Мост нас точно не выдержит.
– Есть брод! Метров полста выше по течению… А! Вон к нему и дорога ведет! Мне там по пояс будет.
– Постережешь пока… Уходим!
«Тигры» потянулись прочь из разгромленных Журавок, стали осторожно съезжать в Удай, погнали мутную волну. Танк Репнина форсировал реку предпоследним, Лехман последовал за ним.
– Двигаем на Прилуки!
Из интервью гвардии полковника М. Чубарева:
«…Потери, конечно, у нас были. Ни одна война не обходится без потерь. Но на чем стоят некоторые наши недоброжелатели, которые, как говорится, очерняют наше героическое прошлое? Они оседлали нескольких коней. На первом месте у них стоят огромные потери. «Закидали трупами!» – говорят они о Великой Отечественной войне. Вторым вопросом у них стоит ГУЛАГ. Оказывается, по их мнению, почти все население у нас прошло через ГУЛАГи. Но ведь это самая настоящая чушь!
Взять хотя бы вопрос огромных потерь. Дело в том, что когда немцы оккупировали часть советской территории, то не просто бомбили, а стирали с лица земли многие наши города и поселки. В результате погибали люди. Кроме того, они вылавливали людей от 15 лет и старше, сажали в эшелоны и отправляли к себе на принудительные работы в Германию. Дело касалось нескольких миллионов человек. Многие из них так там и погибли, не вернувшись после войны. Пленные тоже не все возвратились – около двух миллионов наших соотечественников немцы там заморили. Всего же в плену у нас побывало около пяти миллионов. Так что потери были очень разными.
Что же касается боевых потерь, происходивших, как говорится, непосредственно на передовой, то они составили, грубо говоря, около девяти миллионов (8 миллионов 936 тысяч). Сами немцы потеряли около семи миллионов непосредственно. Но с ними вместе воевали против нас, собственно говоря, кто? Начнем против солнца. Во-первых, Финляндия. Швеция и прочие скандинавы официально в войне против нас не участвовали. Но они все равно предоставляли свои территорию и ресурсы в пользу вермахта. Дальше шла Испания (Голубая дивизия). Действовали против нас целые армии Италии, Румыния, Венгрия и наши закадычные друзья, которых мы когда-то выручали, болгары. Так что потери в той войне у нас примерно равны. Может, правда, чуть больше, но не настолько выше, как об этом сегодня говорят».
Глава 9
Четыре и один
Район р. Удай.
23 сентября 1943 года
– Товарищ командир! Воздух!
Танки шли по дороге, пересекавшей голое поле, шальной пули бояться было нечего, и Репнин высунулся из люка.
С юго-запада приближались самолеты – маленькие черные крестики. Их было немного, штук девять. Летели они клином и как-то уж подозрительно целеустремленно.
В принципе, немцы – парни серьезные и отнюдь не дураки. Кто-то задумчиво почесал в затылке, сложил дважды два…
Потерю девяти «Тигров» под Ахтыркой, нападение девяти «Тигров» на аэродром и гарнизон… Да скорее всего кто-то из фрицев просто связался со штабом и сообщил о роте «Т-VI», бесчинствующей в тылу.
– Воздух – это плохо… – задумчиво произнес Геша, опускаясь в люк. – Я – Первый! Увеличиваем дистанцию и постоянно меняем скорость! Нельзя позволить фрицам бомбить прицельно!
– Может, это не по нам? – предположил Лехман.
– Может. Сейчас проверим.
Приближались «лапотники». Вот они стали валиться на крыло и понеслись вниз, закручивая карусель и поднимая вой.
Противная сирена взводила нервы, зато сомнений не оставалось – это по их душу.
