А Копье Судьбы было именно копьем, обыкновенной римской «гастой», которыми вооружали легионеров. Той гастой, наконечник которой Репнин держал в руках, владел кентурион Гай Кассий Лонгин. Тысячу девятьсот лет тому назад Лонгин скучал на холме Голгофа, что под Иерусалимом, дожидаясь смерти преступника-назорея, распятого на кресте. Звали назорея Егошуа, и кое-кто из местных считал, что распятый – Мессия.
Не дотерпев до свершения казни, Лонгин оборвал мучения Егошуа, пронзив тому ребра своим копьем. Даже не подозревая, какими легендами и мифами обрастет его холодное оружие.
Из рук в руки переходило Копье Судьбы – им владели императоры Константин и Юстиниан, короли готов Теодорих и Аларих, Карл Великий, Фридрих Барбаросса – и Адольф Гитлер.
Зачем этот железный наконечник затребовался фюреру? А просто Гитлер верил древнему пророчеству, которое гласило: «Владеющий этим Копьем и разумеющий, каким силам оно служит, держит судьбу мира в своих руках – добрых или злых».
Геша усмехнулся. Таких копий – полдесятка как минимум, и каждое считается священной реликвией. Но вряд ли хоть одно из них является римским. Это вот копье нацисты сперли в Вене, а ему всего тысяча лет…
Репнин покачал в руке наконечник. Тысяча лет – тоже срок…
Пусть пока побудет в его танке. А вдруг?..
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
«…Расстояние было большое, но как-то удачно получилось. Может, и под корпус попало, в самый обрез, потому что от попадания в башню он сразу бы не загорелся. А тут мигом вспыхнул, значит, все-таки в корпус попадание.
С первым выстрелом я промахнулся. Второй выстрел уже от него последовал – тоже промах. Но после моего второго выстрела – факел! С веселым бодрым духом докладываю ротному. Он отвечает: «Все вижу! Записываю на твой счет. – И спрашивает: – А сколько у тебя всего на счету?» – «Если в вашей бригаде, так третий или четвертый. А еще были в 40-й бригаде».
Но что нас сразу насторожило, так это соседние немецкие танки – они почему-то не стреляли. Вообще, вокруг стояла такая тишина, которая на фронте всегда только настораживает. Немцы молчат – значит, что-то замышляют. Ладно, мы тоже не подаем никаких признаков. Так прошел целый день.
Но ближе к вечеру нервное напряжение усилилось. Наконец по радио послышался голос ротного: «Огонь открываем залпом по моей команде!» Глянул в прибор, а там на горизонте девять немецких танков, стреляющих на ходу. Когда танки поравнялись с окопами, из них выскочила пехота и устремилась в атаку на нас. Последовала команда – «Залпом – огонь!»
После первого же залпа один танк горит, второй остановился. После второго еще два. После третьего – еще один горит. Тут пехота залегла, а оставшиеся танки стали отходить. Снова воцарилась тишина. Только где-то вдали в городской черте что-то громыхало и светилось в наступившей темноте. А ночью нашу рощу заполнила пехота, и нам последовала команда выйти в район сбора…»
Глава 18
«Серебряная звезда»
Украина.
7 апреля 1944 года
На ставке пришлось задержаться – спецгруппа НКВД спешила познакомиться поближе с фашистским «гнездовьем», и надо было дождаться самолета из Москвы.
А пока Репнин занимался тем, чем любой командир занят между боями – устройством быта.
Пожары потушили быстро, спасли и казармы, и бревенчатый дом Гитлера, и офицерское казино, так что нашлось место, чтобы разместить бригаду.
Обнаружились у немцев и «сусеки» с консервами и прочим, заготовленным на всякий случай, вот и пригодились. Амосову пришлось труднее всех – бедный начполит и документы собирал немецкие, и хранил их, и экскурсии устраивал для желающих поглядеть, как в бункере жили-были Главный буржуин с его генералами.
Потом в Калиновке сел «Пе-8» с энкавэдэшниками, и Амосову стало полегче. Приказ Репнина о взламывании дверей на шестом этаже Москва отменила – надо было сначала дождаться спецов с площади Дзержинского, 2.
Геша не протестовал – ему же легче. А когда группа товарищей из госбезопасности прибыла на место, то саперы тут же и вскрыли таинственную дверь. Оказалось, что дверей было две, и обе стальные. Если первую Вайс сумел отпереть (код помнил), то вторую – никак.
Ничего, динамит – ключ универсальный, открыл на «раз». Вот только энкавэдэшников ждало разочарование.
Уж сколько версий бродило по бригаде – и золото там, дескать, хранится, и какое-нибудь «чудо-оружие», а за второй дверью оказался всего-навсего архив. Пустой.
Стеллажи были, полки присутствовали, и все. Правда, когда вскрыли сейф в кабинете Гитлера, то изъяли-таки кипу всяческих документов. Без конфуза не обошлось – один шибко умный представитель НКВД не внял мудрому совету Репнина – не трогать пульт, устроенный в том же сейфе. Ну, тронул…
В тот же момент более десятка бронезадвижек с грохотом и лязгом опустились, перекрывая коридоры и ярусы, и спецам потребовалось несколько часов, чтобы их все разблокировать.
А Копье Судьбы Геша так и заныкал, припрятав в танке. Зря он, что ли, «Вервольф» брал? И вообще, пора бы уж о будущем подумать. Где, к примеру, им жить. Да-да, именно что им – ему и Наташе. Геннадий как-то незаметно смирился с мыслью о женитьбе, о свадьбе, обо всех этих делах, которые ранее его не слишком, скажем так, прельщали.
Просто рано или поздно у мужчины появляется женщина, с которой он хочет жить-поживать да добра наживать. А Наташка будет прехорошенькой в невестином платье…
Только бы дожить до победы, чтобы никого из них не убило.
Ну, тут уж… На войне как на войне.
И вот появится у него квартира или дом… Нет, лучше квартира, чтобы ванная и вообще. И где-то в этой квартире будет спрятан «вальтер» Адольфа Гитлера. Как память.
И Копью Судьбы место найдем… А может, когда через Вену проходить станем, то как раз и вернем реликвию. Нам ворованного не надо…
* * *
…8 января 1-я гвардейская танковая бригада снова погрузилась на поезд и отправилась на юг, в Молдавию, вскорости догнав части 1-й танковой армии.
Днепровско-Карпатская операция подходила к концу.
1-й Украинский (Черняховский), 2-й Украинский (Ватутин), 3-й Украинский (Малиновский) и 4-й Украинский фронт (Толбухин) навалились на немцев и румын так, что их линия обороны трещала и рвалась.
К 10 января были взяты Луцк и Ровно, 12-го Красная Армия овладела Шепетовкой.
Немецкие стратеги полагали, что «Южный Буг – это плотина, о которую разбиваются все атаки русских», однако у русских было иное мнение. 21 января РККА перешла реку на всем ее протяжении и начала глубокий охват 1-й немецкой танковой армии.
Для этого 40-я Советская армия наступала на севере Одесской области, в направлении Днестра, и через пару дней Румыния потеряла Северную Бессарабию. Морозы стояли не сильные, но лед был крепок – легкая бронетехника перебралась на правый берег под прикрытием артиллерии с берега левого, а потом пришел черед и тяжелых танков – к ним был особый подход.
