При этих словах в дверь постучали, и несколько человек внесли в комнату большое зеркало в позолоченной раме. Зеркало укрывала холщовая ткань. Вошедшие посмотрели на Верхотурова, ожидая дальнейших распоряжений. Он отправил их обратно за дверь легким движением руки.
Все оставшиеся в комнате осторожно подошли к зеркалу, от которого веяло тайной.
– Все дело в старинной амальгаме, при помощи которой это зеркало изготовлено, – продолжил Иван Иванович, – сейчас рецепт приготовления этой амальгамы безвозвратно утрачен, но зеркало, действительно, непростое. Например, от него исходит сильное радиоактивное излучение. А еще оно поглощает солнечные лучи. Но как оно работает, мы до сих пор не знаем…
Несколько минут все стояли перед зеркалом, не решаясь ни на какие-то действия. Наконец Глафира осторожно взялась за ткань и решительно сорвала ее, бросив в угол комнаты.
Зеркало было очень старым. На это указывали многочисленные бурые точки, скопившиеся по периметру, – в этих местах таинственная амальгама отошла от стекла. Поверхность зеркала была мутной и темной, как будто она впитала в себя всю пыль и чад прошедших веков.
– Хм… Ну и как же это работает? – задумчиво проговорил Платонов, всматриваясь в собственное мутное отражение.
– А вот этого я не знаю. Мы несколько лет его исследовали, подтвердили многие аномальные явления, с ним связанные, но не более того, – развел руками Иван Иванович.
Следующие полчаса все ощупывали зеркало, крутили его, устанавливая и так и эдак, Алексей даже пробовал бормотать кабаллические заклинания, запомнившиеся из какой-то компьютерной игры. Верхотуров то и дело выбегал из комнаты, потому что его все чаще вызывали к телефону, и с каждым своим возвращением, он становился все мрачнее и мрачнее. Фон Дассель продолжал сидеть у стола, обхватив голову руками. Перед ним лежали часы Рудика, которые красноречиво оставляли человечеству чуть больше получаса жизни.
Вдруг Глафира подняла руку:
– Подождите, мы так много говорили о любви, а теперь забыли об этом!
– Конечно, о ней всегда забывают, когда занимаются серьезными делами, – хмыкнул Иван Иванович.
Глафира подбежала к фон Дасселю и взяла его за руку.
– Рыцарь мой, ты ведь любишь, правда?
Фон Дассель кивнул и посмотрел Глафире в глаза.
– И я смогла здесь оказаться только потому, что люблю тебя! Пойдем! – Она потащила фон Дасселя к зеркалу. Рыцарь неохотно, на негнущихся ногах, подошел к таинственному туманному стеклу.
Теперь они вместе отражались в зеркале – оба с горящими глазами, полными решимости и любви. Она – в своем черном обтягивающем комбинезоне, а он – в разорванном камуфляже и высоких солдатских берцах. Глафира, увидев, что в зеркале, кроме них, отражаются то Платонов, то Алексей, то Иван Иванович с Верхотуровым, закричала:
– Все выйдите из зоны отражения! Вас не должно быть в зеркале!
Все послушно разошлись по разным углам комнаты.
– Алексей, тебя все еще здесь видно!
Юноша послушно отошел за Платонова. Воцарилась тишина.
– Ну и? – хмыкнул Иван Иванович. Как только он произнес эти слова, поверхность зеркала вдруг затуманилась, и из него повалил белый дым. Внутри этого дыма затрещали синие искры. Алексей открыл рот от удивления, а генерал Верхотуров быстро перекрестился.
Глафира и фон Дассель крепче сжали руки и молча шагнули в этот белый дым. Дым стал быстро рассеиваться. Еще через минуту зеркало приняло свой обычный вид, только уже не было перед ним влюбленной пары. Платонов подбежал к зеркалу и изумленно уставился на свое отражение.
– А что же нам дальше делать? – удивленно развел он руками.
– Теперь только ждать, – задумчиво сказал Верхотуров и полез в карман куртки за сигаретами. Часы, лежащие на столе, оставляли человечеству еще двадцать минут.
Глава XXXII. Полет
То чувство, которое Глафира испытала, войдя с фон Дасселем в белый зеркальный дым, можно было попытаться объяснить одним словом: полет.
Они летели, взявшись за руки, над городами и странами, над морями и континентами, над временем и пространством. Ветер свистел в ушах, а перед глазами открывались все новые и новые картины.
Под ними сталкивались в кровавых сражениях огромные армии, корабли плыли через океаны открывать новые земли, длинные караваны верблюдов шли по Великому шелковому пути. Иногда влюбленные плавно снижались, слышали какие-то отрывистые фразы, видели каких-то людей, которые казались им смутно знакомыми, потом снова взмывали вверх и летели дальше. Они не понимали, что за сила их перемещает, но отдались этой силе полностью, сила эта была велика, могущественна и одновременно с этим нежна и ласкова.
Глафира еще раз взглянула на Райнальда фон Дасселя и удивилась перемене его облика: черты лица спутника заострились, морщины разгладились, а вместо разорванного камуфляжа он теперь был одет в блестящие рыцарские латы, а шлем с красно-белым оперением держал в свободной руке. Другая рука продолжала крепко сжимать ладонь Глафиры.
Они летели над средневековой Венецией и даже подлетели к странной процессии на площади Сан-Марко. Несколько сотен ярко одетых людей скандировали что-то, а на пятачке перед площадью рыцарь в латах, похожих на те, что были на фон Дасселе, пал ниц перед священником, очень похожим на римского папу. Лицо фон Дасселя напряглось, Глафира понимала, что он каким-то странным образом слышит каждый вздох, каждое слово, произнесенное в тот день на Сан-Марко, и одновременно видит сразу всех собравшихся на площади людей. Как это возможно, Глафира не знала, но чувствовала, что это так.
Перед ней тоже мелькали города, страны, яркие события и, при необходимости, Глафира могла окунуться в каждое из них, как если бы вытащила из папки компьютера отдельный файл и начала рассматривать его внимательно.
Иногда она отчетливо ощущала даты и могла видеть одно и то же событие с разных точек зрения, как если бы она одновременно смотрела бы в сотни камер, которые записывали бы это событие с разных точек.
Так, совершенно неожиданно для себя, она углубилась в одно событие, происходившее почти тридцать лет назад в Нижегородской области.
Тот день, 1 августа 1991 года, обещал быть в Горьковской области, которая уже несколько месяцев называлась Нижегородской, дождливым и ветреным. Но многочисленных богомольцев и участников крестного хода это совершенно не смущало. Именно сегодня в Дивеево несли мощи преподобного Серафима Саровского, великого русского чудотворца. Вышло так, что совершенно секретный объект Арзамас-16 перестал быть таким уж секретным, и российское руководство приняло решение вернуть мощи святого старца в те места, где он совершал свои чудеса, несмотря на то, что Всевышний почему-то сподвигнул Серафима на подвиги именно на территории будущего ядерного центра.
Толпы людей вокруг священной раки сдерживали военнослужащие внутренних войск Приволжского федерального округа: два батальона милиции и курсанты Саратовского военного училища МВД. Курсант Рудик попал в оцепление именно вокруг раки и теперь стоял, держась с товарищами за руки, и чувствовал каждый вздох, каждое движение толпы, понимая, что если, не дай Бог, что-то случится, выдержать этот многотысячный напор их жидкая цепь не сможет. Впрочем, люди были настроены добродушно.
