Обычно их выбрасывала на мгновение появившаяся перед своими поклонниками сама Дункан. Она бы с ее веселым характером пошла и дальше, например, отправившись пить пиво и танцевать до утренней зари, но мама и сестра были начеку. Шутка ли сказать, Айседоре приходилось танцевать каждый день без выходных, какая уж тут бессонная ночь с пивом и плясками? Впрочем, и на старуху найдется проруха, и нередко Айседора умудрялась обмануть своих верных стражей, сбежав в студенческое кафе, где пели, пили и танцевали, то и дело поднимая веселые тосты.
Все участники попойки располагались вокруг маленьких столиков, на которые были выставлены хлеб, сыр и пиво. Во время танцев прекрасную Айседору на руках носили по всему кафе, где она чокалась кружкой пива, пела куплет песенки или танцевала с кем-нибудь из студентов.
Платки Дункан молодые люди носили на шляпах как знак своей любви к прекрасной Айседоре и ее танцам.
Несколько раз за эти гастроли Айседора Дункан могла достаточно выгодно выйти замуж, но она не стремилась запутаться в сетях Гименея, катаясь в коляске по Мюнхену в поисках духа Рихарда Вагнера33, так как познакомилась и сразу же влюбилась в музыку этого композитора. В свободное время она несколько раз посещала оперу, мечтая теперь отправиться в Байройт, где в своем имении на Вилле Ванфрид жила вдова композитора и, как писали в газетах, под окнами располагалась могила маэстро.
«Мюнхен был в те годы настоящим ульем артистической и интеллектуальной деятельности. Повсюду толпились студенты. Девушки появлялись на улицах не иначе, как изящно сжимая в ручках портфель или связку нот, чем наглядно демонстрировали свою деловитость, это было в большой моде. Витрины магазинов представляли собой сокровищницы, полные редких книг, старинных гравюр и, естественно, новых изданий»34. В соединении с удивительными музейными коллекциями, со свежим осенним воздухом, которым дышали солнечные горы, постоянным общением с философами вроде Карвельгорна и других, это побудило Дункан вернуться к нарушенному было ею самой интеллектуальному и духовному пониманию жизни.
В Мюнхене Айседора начинает изучать немецкий, так как не всегда может раздобыть интересующие ею тексты на английском и французском. Надо отдать ей должное, в молодости языки Айседоре давались достаточно легко. По ее собственным словам, она читала Шопенгауэра и Канта в оригинале, кроме того, еще быстрее она научилась понимать устную речь, во всяком случае, она старалась не пропускать вечера в Kunstlerhaus’e, где ежедневно проходили философские дебаты, литературные и музыкальные диспуты. «Я также научилась пить превосходное мюнхенское пиво, и недавно испытанное потрясение немного сгладилось», – через много лет напишет в своей книге Айседора Дункан.
Божественная Айседора
После более чем успешных гастролей семья Дункан направились во Флоренцию: «В то время мое юное воображение особенно занимал Боттичелли35. Целыми днями я просиживала перед «Прима Верой», знаменитой картиной этого мастера. Вдохновленная ею, я создала танец, в котором пыталась изобразить нежные и удивительные движения, которые угадывались на ней: волнистость земли, покрытой цветами, кружок нимф и полет зефиров, собравшихся возле центральной фигуры, полу-Афродиты и полу-Мадонны, возмещающей рождение весны символическим жестом». Впечатление от картины было настолько сильным, что привыкшая танцевать где угодно, собственно, она могла встать в музее напротив картины или приглянувшейся ей статуи, пытаясь принять ту же позу или начиная кружиться вслед за неслышной музыкой, перед этой картиной Айседора часами могла стоять как вкопанная. Тогда еще залы Уфици не были оборудованы удобными диванами, и старик сторож был вынужден принести ей скамеечку. «Я сидела так, пока мне не начало казаться, что я вижу, как трава растет, босые ноги танцуют и тела начинают колыхаться; пока вестник радости не снизошел на меня и я не подумала: “Я протанцую эту картину и передам другим весть любви, весны и пробуждения жизни, которую я так мучительно на себе ощутила. Я дам понять им этот восторг через посредство танца”».
Часы напролет Айседора проводит в полной неподвижности рядом с шедевром Сандро Боттичелли, пытаясь увидеть картину в движении. Свой маленький спектакль она назовет «Танцем будущего».
Во Флоренции Дункан танцевала под музыку Монтаверде и мелодии некоторых более ранних композиторов, имена которых не сохранились. Так, Айседора создала образ ангела, играющего на скрипке. Выступление проходило перед собравшимися по такому случаю художниками, которым танцовщица очень понравилась.
Несколько недель семья Дункан проводила за своим любимым занятием – бродила по музеям и паркам, слушала музыку на концертах, каталась в наемных каретах. Устав от впечатлений, они отправлялись в кафе или ресторанчик, где подкрепляли свои силы, для того чтобы снова и снова пускаться в путешествия за чудесами, коих во Флоренции, как известно, можно отыскать в изобилии. Такая жизнь могла бы продолжаться и дольше, но тут закончились деньги. Пришлось телеграфировать Гроссу в Берлин, подтверждая готовность к работе и прося денег на дорогу.
Берлин ждал Айседору, возвещающие о приезде великой танцовщицы афиши размещались не только на всех театральных тумбах, они были расклеены на домах и в витринах магазинов, так что: «…В Берлине, проезжая по улицам, я растерялась, увидев, что весь город является одной сплошной афишей, извещающей о моем приезде и предстоящей гастроли в опере “Крола”». Да, именно в опере, и при участии Филармонического оркестра. Все так, как обещала когда-то голодная Айседора в нетопленном ателье приехавшему предложить ей контракт в варьете немецкому импресарио.
Кстати, он тоже не забыл ее слов и вскоре явится засвидетельствовать почтение в отель «Бристоль» на Унтер-ден-Линден. И еще, совершенно неожиданно для себя, Айседора получила вдруг ответ на свое письмо от Эрнста Геккеля (которое она отправила ему еще из Лондона), ученый благодарил мисс Дункан за теплые слова, жалея, что не сможет приехать в Берлин, дабы увидеть своими глазами ее танцы и, главное, пообщаться со своей очаровательной визави. Дело в том, что, согласно приказу кайзера, Геккель не имел права появляться в ряде крупных городов Германии. Причиной тому были его атеистические взгляды.
Айседора тут же отписала Геккелю, излагая ученому свои взгляды на живую природу, после чего несколько лет они состояли в активной переписке.
Свое очередное турне в Германии Айседора начала, как мы бы теперь это назвали, с пресс-конференции, которая проходила в отеле «Бристоль», где по такому случаю собрались представители различных журналов и газет Берлина. Сбывались самые смелые мечты американской девочки. И даже если бы нашлись люди, которые никогда не видели и ничего не слышали об Айседоре Дункан, встреча на вокзале, белые цветы и журналисты, лучшая и, естественно, самая дорогая гостиница города, роскошная пресс-конференция – что это, если не атрибуты по-настоящему раскрученной звезды? Гросс вбухал в берлинское турне чуть ли не все свое состояние, ужасно рискуя и заранее пригрозив застрелиться в случае провала.
Он не вложил ни пфенига в костюмы Айседоры и декорации, что было рискованным упущением. Свято веря в гений танцовщицы, он не убедил ее, что для большой сцены было бы неплохо, наверное, обзавестись неким подобием греческого хора, что было бы более чем кстати. Пусть бы молодые люди и девушки исполняли функцию кордебалета при великой солистке. Но он не вмешивался в само выступление и рисковал. Потому что после рекламы, цветов, белой коляски, прессы и прочая, прочая зритель надеялся увидеть на сцене нечто большее, нежели бедные голубые драпировки, которые Айседора повсюду возила за собой, да и хрупкая девичья фигурка посреди огромной сцены, когда зритель привык к многолюдным балетам…
