Воспоминания об Элле Рабенек оставила первая жена Максимилиана Волошина71 Маргарита Волошина72, также о ней напишут ученица Родена, художница Анна Семеновна Голубкина73 и многие другие. Впрочем, нас сейчас интересует работа Рабенек со Станиславским. Константин Сергеевич реально заинтересовался заполучить в свой театр преподавателя нового танца, Айседора отказалась, а через год из Германии вернулась прошедшая курс «молодого бойца» Элла, которая доводит до сведения Станиславского, что на самом деле научиться танцу Дункан может каждый. И этим он, пожалуй, наиболее привлекателен, потому что если классическим балетом необходимо заниматься с детства, так что человек, упустивший время, об этом виде искусства может только мечтать, методика Дункан дает реальную возможность приобщить к ее танцу хоть целый мир.
… Впрочем, за разговорами о Рабенек мы оставили нашу героиню любоваться на танцы облаченных в ворованные туники дев.
Дункан и прежде неоднократно слышала о нахалках, взявших за моду копировать ее манеру исполнения, но Элла была ученицей ее школы – сами воспитали конкуренцию. Холодно поблагодарив Станиславского за попытку доставить ей удовольствие, Айседора изругала представление.
Впрочем, это никак не повлияло на отношения Константина Сергеевича и Айседоры. По вечерам в Художественном давали спектакли, после которых он старался навещать свою музу, без устали задавая ей припасенные за день вопросы и тщательно конспектируя ответы. Вместе они перечитывают «Искусство и жест» Франсуа Дельсарта74, оперного певца, создавшего новую гимнастическую систему. О методике Дельсарта в своей книге напишет знаменитый русский искусствовед начала XX века, князь Сергей Волконский: «Его можно назвать основателем науки о телесной выразительности. Он установил связь между эмоциональным состоянием человека и телодвижением». Благодаря работе Дельсарта в начале XX века откроется множество танцевальных, пластических, театральных школ. А буквально через несколько лет в 1911 году в Хеллерау, на основе идей Дельсарта, Жак Далькроз75 откроет собственную школу пластического движения. И если в книге «Искусство и жест» Дельсарт говорит о связи эмоционального состояния и движения, Далькроз пойдет дальше и даже создаст особую гимнастику, которая сразу же сделается популярной в театральных кругах.
Московская жизнь
В России принято много и вкусно есть, веселясь в больших компаниях, оттого при ресторанах, особенно в Петербурге, да и в Москве, тоже наличествуют специальные кабинетцы со столом и стульями. Айседора поначалу опасалась заходить с поклонниками в такие места, предпочитая выбирать столик в общем зале, но потом убедилась, что ничего плохого или стыдного в кабинетцах не происходит. Как объяснили ей еще в Петербурге, во все времена правительство придумывало все больше запретов, зайдешь в ресторан, а там всемирный заговор против твоего персонального желудка, любимое блюдо под внезапным политическим запретом, или вдруг ни с того, ни с сего приглянувшееся вино в опале. Что ни день – жди беды – запрет на ношение определенного платья, прически, обуви, вдруг запрещается произносить какие-то слова и выражения, а потом запрещенное вдруг реабилитировано, а вчерашний фавор сплошь под запретом, так что желающие жить по-своему, и при этом не привлекая к себе внимания полиции, специально собирались в отдельных небольших залах, где и пировали среди своих. Хозяева заведений, прекрасно зная о нарушении очередного закона, своих постоянных клиентов не сдавали – себе дороже, так что кабинетцы вошли в моду. Впрочем, там не одни только смутьяны собирались, это Айседора и сама давно догадалась, скорее, уже друзья по интересам. Ну, сойдется, к примеру, компания любителей английской поэзии и заодно темного «Портера» и, чтобы другим клиентам чтением вслух аппетит не отбивать, просится в отдельный зальчик, от греха подальше. Опять же, купцам удобнее с купцами, дворянам с дворянами, разностатусная публика тем и плоха, что хоть ты в лепешку перед ними разбейся, а они мирно существовать не смогут. В ресторане «Прага», что на углу Арбата, владелец его, купец Петр Семенович Тарарыкин построил многоярусные залы. Решение простое, а проблема решилась сама собой. Купчины гуляют на одном ярусе, а интеллигенция пьет на другом.
Айседора бывала с Константином Сергеевичем в «Праге» и сразу же полюбила местную кухню и специально изготовленную для ресторана посуду, такого чуда она и в Париже не видала, на каждой тарелке и чашке в этом заведении золотом была выведена фраза: «Привет от Тарарыкина!» Лучше своей американской гостьи разбирающийся в таких вещах, Станиславский заверил ее, что подобной посуды больше действительно нигде нет. По крайней мере, в Москве уж точно. Знал бы. Хотя голову можно отдать под заклад, что ни сегодня-завтра непременно сделают. Дело-то немудреное, да, видно, пока что остальным владельцам ресторанов не до этого, друг на дружку косятся, а толку нет.
В другой раз пошли в «Славянский базар», не одни, актеров из театра с собой за компанию прихватили завтракать. Одетый во все белое юноша с поклоном поставил перед гостями графин коньяка с золотыми журавлями, Константин Сергеевич первым делом за него 50 рублей заплатил, демонстративно отдельно от заказа. После чего заказали по комплексному обеду 1 рубль 25 копеек за каждый: консоме, пирожки; расстегайчики; телятина, бунетгер; жаркое из рябчиков, салат – ну, это у всех одинаково, кроме того, каждый выбрал себе по желанию глясе или кофе. Подумали и приняли решение взять две бутылки красного и столько же белого французского вина по 70 копеек. Немного, конечно, для большой компании, но да про меж себя постановили, что если кому не хватит, то всегда можно заказать и в разлив стакан – 30 копеек. Правда, чего там нальют, святые угодники не разберутся, но да каждый себе сам судьбу выбирает. Актер, играющий Клавдия, к примеру, от вина отказался, предпочитая пиво из бочки – бокал 20 копеек, заказав себе сразу же парочку, чтобы не ждать.
Меж тем стали приносить пироги да расстегайчики, время завтракать, а в Москве так называемых готовых завтраков в ресторанах да трактирах днем с огнем искать, пообедать – милости просим, а вот завтракать… что за новость? Это вам не пресвященная столица, в Москве новые обычаи долго приживаются, да и не все приживутся. Не к лицу Белокаменной за модой гнаться.
– В Санкт-Петербурге специально для завтраков ввели так называемый «шведский стол», – актер, играющий Полония, достал газету и перевел для Айседоры объявление: «Ресторан “Петергоф” с 15 сентября ежедневно; с 11 до 3 часов дня дает шведский завтрак. Водка, закуска, два горячих, блюда – 1 рубль с персоны».
Когда же Дункан удивилась, отчего так дешево, ей объяснили, что в этих, с позволения сказать ресторанах всю еду для себя берут сами гости. Кушают, сколько желают, но исключительно из того, что на столах выставлено, официантам же только и остается, что грязную посуду убирать, столы протирать, новые блюда выносить, следующих гостей встречать, да старых провожать. Впрочем, многим новшество пришлось по вкусу, дешево и сердито. Есть не возбраняется, сколько влезет, но в карман или, скажем, в ридикюль ничего не положить, следят. Но зато в том же «Петергофе» во время завтраков, обедов и ужинов играет румынский оркестр, что весьма приятно.
