Я таскал за собой тележку, складывал сыр, ветчину, филе
красной рыбы и вдруг поймал себя на мысли, что постоянно прикидываю, будет ли
Кристина есть это или не будет… черт, да что со мной? Первый раз видишь, что
ли, красивую стерву? Как она преспокойно выгибалась перед тобой, дурак, в
ванной, красиво так споласкивалась, ржала про себя, глядя на растерянную харю,
что пытается сохранить остатки самообладания!
– И виноград, – сказал я продавщице. – Нет,
вон те грозди, покрупнее… Да, и груши тоже. Нет, самые крупные. Ладно, пусть
дороже, но только чтоб самые спелые и сочные…
В отделе хлебных продуктов увидел согнутую фигуру высокого
мужчины, он толкал перед собой пустую тележку. Вот взял буханку хлеба, черного,
самого дешевого, двинулся дальше. Уже знаю, в молочном отделе возьмет пакет
молока. Самого дешевого. Где полпроцента жирности. Не потому, что боится
потолстеть, просто не все литераторы сейчас зарабатывают, как я…
Я ощутил стыд, пошел за ним, мучительно придумывая повод,
чтобы либо всучить ему сотню баксов, либо как-то помочь еще. Увы, я не могу
помочь в самом главном: не могу помочь напечатать его очередную книгу.
Мне грустно наблюдать живые развалины, которые совсем
недавно были сверкающими памятниками, к подножью которых сходились миллионы
восторженных поклонников. Эти авторы гремели славой в Советском Союзе, где их
якобы «не печатают», «цензура вырезает самое лучшее», «угнетают», «не
пропускают», хотя их книги выходили миллионными тиражами и сметались с
прилавков в один день. Они все или почти все еще живы. Бодренькие такие
старички, при угнетавшей их советской власти успевшие отхватить особнячки,
роскошные квартиры, дачи в Переделкино, сейчас при нынешней свободе слова не в
состоянии написать ни единой строчки!
Томберг тоже имел все блага, но, будучи человеком беспечным,
позволил, чтобы родня прибрала к рукам все, а сам живет в однокомнатной
квартире на одной площадке со мной, существует на одну пенсию, ему трудно,
бедно, но исповедует старые принципы, то есть «работает со словом» и «подолгу
собирает материал».
В то же время он не из старого племени кукушатников, что
сейчас дало новую поросль уже на новых технологиях Интернета, компьютерных
видеокниг. На съездах и конвентах эти new-кукушатники собираются, хвалят друг
друга, раздают один другому премии, называют великими и величайшими, и пусть
себе жизнь идет мимо, а среди читателей величайшими считаются совсем другие
имена – мы просто закроем глаза, а голову в песок… Увы, Томберг и здесь на
отшибе. Черт, сердце щемит от желания помочь, а не знаю, чем.
Во всяком случае, не спорю и не возражаю, когда Томберг
начинает говорить о необходимости работать со словом и выгранивать язык. Я не
стал бы спорить и с теми, кто стал бы доказывать необходимость выделки кнутов
или хомутов. Как оглобли или рессоры для карет ушли в прошлое, так и эта
«работа со словом» уходит, только насчет карет до некоторых уже дошло, а вот
насчет работы со словом еще не понимают. Хотя вроде бы то же «Слово о полку
Игореве» даже арийцы-русские, что потомки этрусков, не в состоянии прочесть без
словаря.
Все происходит у них на глазах, но так и не понимают, что
уже в прошлом. И подобные взгляды, да и они сами. Переход на компы болезненнее,
чем с телег и карет на авто. Тот переход растянулся на сотню лет. Я карет не
застал, но телеги хорошо помню. И сейчас в дальних селах запрягают коней в
повозки, что-то да перевозят. Так что некоторые фабрики или хотя бы мелкие
артели все еще выпускают хомуты, уздечки, шлеи, оглобли и всякое там непонятное,
для запрягивания или запрягательства. Или запряжения, неважно. А вот переход от
бумажных книг к электронным свершился всего за поколение.
Да за какое поколение – за половину или даже четверть!
Полпоколения вообще не знали о персональных компах. А вот теперь без них ни
шагу. Когда Томберг начал писать, о компах не слыхали. Когда он был в зените
славы, персоналки пошли в широкую продажу. Но не прошло и пятнадцати лет, как
бурный рост электронных книг начал вытеснять громоздкие бумажные. Резко упали
тиражи. Измельчились гонорары. Сократился ассортимент, ряд жанров вообще исчез
с книжных полок. Кому нужна справочная литература по компьютерам, программам,
даже по ремонту автомобилей, если все это стремительно устаревает, а на сайтах
информация обновляется постоянно?
Правда, в стране десятка два издательств, все еще
выпускающих книги. Пятнадцать из них у нас, в Москве. Невероятно дорогие,
пышные, с золотым обрезом и шелковыми закладками, уже и не книги, а некое
украшение квартиры на любителя, как вот иные покупают и вешают на стены мечи,
топоры, лапти. Книжные полки – те же лапти на стене и расписные деревянные
ложки на кухне возле электрогриля.
– Петр Янович, – позвал я, – доброго вам
здоровьичка!
Он обернулся, расплылся в улыбке.
– А, Володенька!.. Как поживаете?.. Ого, вам не тяжело
такую телегу таскать?
– Гости у меня, – промямлил я, – встречу
отмечаем, надо приготовиться. Как жисть, что слышно?..
– Да какие теперь новости?.. Еще одно издательство
закрылось вчера. Да так страшно!.. Представляете, на складах штабели с книгами,
так вот их даже не пытались продать хотя бы по сниженной цене. Можно было бы
хоть в электричках… Просто бросили все. Этого я не могу даже понять. Страшное
время!
Я поддакнул:
– Да, тяжелое время… Кстати, я совершенно случайно
наткнулся на редкое издание «Цветов зла» Бодлера. Загляните ко мне, я вам с
удовольствием презентую.
Он всплеснул руками.
– Да что вы, Володенька?.. Как вам такое удается?.. Я
вроде бы знаю все букинистики и антикварные магазины Москвы… Где же она могла
появиться?
Я засмеялся:
– Места знать надо!
Я пошел толкать свою тележку дальше, а он смотрел вслед
добрыми беспомощными глазами. Я вырос в его глазах, ведь он по старинке
обшаривает книжные магазины, пересматривает там все полки, работа для
подвижника. Не стоит признаваться, что я просто заглянул в Инете в раздел
редких книг, выбрал эти «Цветы», хотя там их хрен знает сколько, все спешат
избавляться от этого хлама, тут же оформил заказ, и через пару часов посыльный
уже звонил в дверь. Я принял книгу, оплатил ему заказ и проезд на метро, и то и
другое – копейки. Во всяком случае, дешевле, чем купил бы в букмагазине.
На выходе из магазина я взял кое-что из прохладительного,
все можно бы заказать и по Интернету, доставят тут же, но все-таки иногда по
старинке люблю смотреть на то, что покупаю, выбирать и даже перебирать на полке
аккуратно упакованные в целлофан пакетики, вроде бы одинаковые, но все же, все
же…
И мне, и Томбергу, и другим авторам бывало обидно, что книгу
пишу полгода, а прочитывают ее за вечер. Но вот теперь я работаю над
видеороманом два-три месяца, а прочитывают его, вернее – проходят не быстрее,
чем за месяц-два. И то, если каждый день за экраном до полуночи. А если урывать
по паре часов в сутки, то чтение, которое уже и не чтение, а сопереживание с
героями, займет даже больше, чем написание.
