Они переглянулись, я видел в их глазах растущее изумление.
Лордер наконец спросил без усмешки:
– Владимир, вы… здоровы?
– После такого? – огрызнулся я. – Считайте,
как хотите. Но дело в том… я говорю с вами совершенно откровенно, можете
проверить меня на всех детекторах лжи!.. что работа моя не окончена. Да, уже
написана, но там серьезные баги, прорехи. В таком виде в свет не выпускают. Я
уже видел, что получилось у предшественников. Вам, ладно уж… показать – одно,
вы – профи, но в свет – другое. В свет нельзя! Ни в коем случае нельзя. Только
вам для прочтения.
Они еще раз переглянулись. Первым с бездумной легкостью
сказал Живков:
– Хорошо, я клянусь… чем вы хотели бы, чтобы я поклялся?
Я взялся руками за виски, чуть простонал.
– В черепе трещит, будто… не знаю что. Поклясться?.. Да
хотя бы своей бессмертной душой…
Живков сказал с той же легкостью:
– Хорошо. Клянусь своей бессмертной душой, что никому
не дам ознакомиться с текстом вашего труда. Достаточно?
Я кивнул, поднял глаза на Лакло. Надеюсь, глаза у меня
достаточно воспаленные, измученные, а вид сломленный.
– Что? – спросил он с интересом. – А чем мне
поклясться?
– Да чем хотите, – ответил я вяло, – хотя бы
честью…
Он едва не заржал, у меня явно мозги потекли, сказал
преувеличенно торжественно:
– Клянусь своей честью… и, если хотите, даже честью
своих родителей, что никому не дам ознакомиться с вашей работой.
Я повернул голову к Челлестоуну. Тот откровенно улыбался,
но, попав под мой взгляд, преувеличенно торжественно вытянулся, сказал громко:
– Клянусь… чем?
– Ваше дело, – ответил я со стоном и взялся за
голову. – Ох… можете… достоинством…
Он не мог удержать расплывающиеся в стороны губы, остальные
переглядывались и едва не ржали как кони.
– Клянусь, – сказал Челлестоун, –
достоинством и всеми остальными мужскими качествами, что прочту сам, только
сам, и никому не позволю заглянуть даже глазом.
– И никому не расскажете, – добавил я. – По
крайней мере, до выхода вычищенной версии.
Соммерг, Лордер и Ноздрикл поклялись быстро, но без
глумливости, сумели сдержаться. Впрочем, у Лакло и прочих это не глумливость, а
нервное напряжение людей, перед которыми после многомесячного ожидания вдруг
блеснул лучик надежды.
И все-таки в их глазах я видел, что вычищенная версия моей
книги никогда не выйдет. Только в серых глазах Лордера промелькнула
подозрительность, слишком уж по-дурацки я себя веду, слишком уж большие промахи
делаю, никакая головная боль и никакие потрясения не могут заставить
профессионала такого уровня делать столь вопиющие промахи.
Он сказал с нажимом:
– Итак?
– Код «Лаврон», – сказал я.
Лордер вскинул брови.
– И все?
– Это на запуск проца, – объяснил я. – Минуту
на все допуски, получение почты, проверку на вирусы, поиск полиморфных червей,
скрытых программ…
Он прервал:
– Так, понятно. Дальше?
Я опустил голову, прошептал:
– Дальше вход в программу… Диск С, второй пароль из ста
двадцати восьми символов… Дайте бумажку, напишу…
Несколько минут искали бумагу, хотя ноутбук на столе, могли
бы предложить настучать пароль самому. Страшатся, я могу ведь щелкнуть не
совсем то, что не только сотрет весь диск, но и бросит на поиски яхты кучу
народа именно в этот сектор.
Лордер лично ввел пароль, предварительно чем-то его проверив
на предмет инфистской взрывчатки. Дурость, что можно вложить в сто двадцать
восемь символов, разве что лозунг, но лозунги действуют только на толпу, а
элита сама привыкла создавать лозунги и управлять массами.
Экран засветился, я со своего места видел знакомое дерево
каталогов. Но когда Лордер попытался войти в папку «Главная работа», там
высветилось окошко с требованием еще одного пароля.
– Ого, – сказал Челлестоун со злым удовлетворением. –
Теперь я вижу, что эту работу в самом деле цените! Не знаю, заслуживает она
того или нет, но цените, цените… Пароль?
Я уронил голову на руки. Я не притворялся, в самом деле
чувствовал себя гадко, как никогда в жизни. Выпустить в свет работу, это
погубить не только ее, но и намного больше, намного больше… С другой стороны,
они в самом деле убьют меня, а это значит, что и работа погибнет. Никто не
знает пароля. И никто не сможет войти туда, а через неделю, если не сообщу о
себе, включится программа полного разрушения диска.
– Пароль? – повторил Челлестоун.
Я медленно поднял голову. Наши взгляды встретились. В его
выпуклых глазах было торжество победителя. Все же мы звери, несмотря на то что
бьемся идеологическими дубинами.
– Помните, – прошептал я раздавленно, – вы
обещали…
– Да-да, – ответил Челлестоун раздраженно. –
Даже клялись!
Я повернулся к другим.
– И вы все клялись…
Лакло сказал с истерическим подъемом:
– А как же, еще как клялись! Всем святым, родителями,
честью… ха-ха!.. достоинством. Только бумажником не клялся, но, если подумать,
почему не поклясться?
Я протянул руку к авторучке. Рука дрожала, но цифры все
равно выстраивались идеально ровные, ибо только теперь авторучки оправдывают
свое название, давно вобрав в себя и комп, и сканер, и принтер. И код доступа
упрятан там.
Живков всмотрелся, присвистнул:
– Ого!.. Двести пятьдесят шесть знаков… Да это
замучаешься вводить!.. А если хоть одну ошибку, то начинай все сначала?
Ноздрикл добавил злорадно:
– К тому же пароль явно обновляется хотя бы раз в
неделю. Иначе хакеры могут постепенно подобрать по одной цифре… Верно?
Я кивнул.
– Раз в два дня. Я не хочу рисковать.
– Но пароль хоть генерируется из случайных чисел?
Я пожал плечами.
– Я не из тех мнемоников, что могут запомнить больше
трех цифр.
– Понятно, – сказал Лордер. – А если
сосканировать этот пароль и перенести в окошечко?
– Нет, – ответил я равнодушно. – Программа
следит, чтобы цифры набирались по одной.
– С какими интервалами?
– Интервалы не так важны… Но не нужно злоупотреблять.
Если задумаетесь больше пяти секунд, то весь пароль придется сначала.
Лордер громко и зло выругался.
Пароль они вводили, сменяя друг друга, больше часа. Не
меньше семи раз ошибались, набивали не ту цифру, вспыхивала надпись «Пароль
неверен». В первый раз наорали на меня, во второй раз сперва проверили и
отыскали ошибку, вместо единицы кто-то из них поставил семерку, тут же нажали
на ввод, вспыхнула та же надпись насчет error. Снова орали и ругались, кипели,
обливались ядом, но сообразили, что дальше явно была еще одна ошибка, надо было
не торопиться, проверить до конца.
