Они очень разные, только глаза у всех странно одинаковые.
Вернее, выражение глаз. И еще у всех троих почему-то сбриты брови. Начисто.
Такая вроде бы мелочь в глаза бросается резко, сразу. И еще показалось, что с
трудом удерживаются от желания опуститься на колени.
Тот, который банкир, поклонился с таким почтением, как
средневековый монах поклонился бы архангелу Гавриилу.
– Простите, – сказал он полным почтения и вины
голосом. – Простите, Учитель. Это мы взломали и похитили ваш труд. По
моему указанию. Просто из… желания взломать замок с таким сложнейшим секретом.
Даже не знали, что найдем. Кто-то скупает старинные замки, кто-то острова в
океане, а я любил финансировать взламывание неприступных сайтов. Мы трое – первые,
кто прочли. Меня зовут Симон… но мне, видимо, стоит назваться Петром, а пачку
баксов швырнуть на пол. Это Охренник, это… это мой бот. Говорите, что нам
делать и куда за вами идти.
Я ощутил себя пустым сосудом, пустой шкурой, куда вот
сейчас, как расплавленный металл, начали заливать жизнь.
– Вы? – спросил я, страшась поверить. – Это
сделали вы?
– Да, Учитель, – произнес банкир.
Горячая волна крови хлынула на периферию, оживляя мое тело,
я воспрянул, вскрикнул ломающимся, как у подростка, голосом:
– Как хорошо, что пришли сразу!.. Никому не давайте!..
Прячьте от всех! Уничтожьте все экземпляры!
Банкир спросил с недоумением:
– Но, Учитель… Почему?
– Книга не завершена! – прокричал я торопливо. –
Не готова! Для масс не готова!.. Там куча багов, прорех, нестыковок. Да, я
раньше выпускал книги с багами. Но эту нельзя, нельзя, нельзя!.. У вас брови…
зачем? У меня ничего такого не было!!!
Банкир посерел, похоже, моментально понял, в его работе надо
быть схватывающим все быстро, взглянул на программиста.
– Слышал?.. Дай отбой. Сейчас же.
Охренник вздрогнул, нижняя челюсть начала опускаться.
– Но… я закинул в Инет сразу на десяток серваков!..
Только на нашем счетчике семьсот скачиваний в час. А скорость все растет…
– И что? – спросил банкир нервно. – А если
оборвать… Хотя да, это ж не электрический шнур. Черт, что же делать…
Он судорожно сглотнул, лицо стало совсем бледным, как
полотно. Охренник вздрогнул, тоже поняв, что во времена христианства, да и
самого ислама, новое плелось по странам не быстрее усталого странника, но
сейчас, во времена Инета, сегодня же прочтут миллионы!
Как назло, подумал я с ужасом, над вводной частью я
поработал особенно тщательно, чтобы всякий влез с головой, погрузился душой и
сердцем, принял, как свои, истины, которым надо следовать и которые надо
отстаивать. Даже ценой жизни!
Я сказал тихо:
– Представляете, что ждет мир?.. Баги… это –
разночтения. В первые же месяцы…
Я отвернулся к окну, торопливо вытер слезы, но они набежали
снова. Все трое подошли и встали сзади. Там внизу за окном прекрасный бульвар,
гуляющие горожане, щенки на газоне пугливо жмутся к родной корзине… В последний
раз вижу этот мир с такими смешными понятиями, как государства, страны, США,
Россия, деньги… А впереди новый яркий день, новый мир… но во время
стремительного взлета кто-то неизбежно наткнется на первый же баг, начнутся
непонятки, толкования, интерпретации, расколы, ереси, конфликты, тихие
варфоломеевские ночи и гремящие столкновения…
В дверь позвонили, я машинально извинился, пошел в прихожую.
Кристина в коридоре поспешно отступила на шажок, словно я занес кулак.
– Что с тобой? – вскрикнула она. – Что у тебя
с лицом?
– Теперь по фигу, – ответил я невпопад. –
Бомба выпала из люка.
– Бомба? Какая бомба?
– Небывалая, – ответил я мертвым голосом.
Отступил, давая ей войти, она медленно вдвинулась,
прижимаясь спиной к стене. Испуганные глаза не отрывали взгляда от моего лица.
– Но что… случилось? Я ничего не поняла.
– Кристина, с этим миром покончено, – ответил я
мрачно. – Я сам виноват, где-то спешил, где-то промедлил. Ты останешься у
меня… Никто не знает, что ждет нас завтра.
Она смотрела вытаращенными глазами. Голос упал до шепота:
– Значит, не зря те говорили, что ты не великий воин, а
маг… величайший из магов!…
– Опоздала, – сообщил я горько. Оглянулся на
троих, из окна кухни все смотрят на улицу, прощаясь с этим миром. – Теперь
уже Бог. Просто – Бог.
