– А вы рассчитываете сразу в постель? –
отпарировал я. – С договорами?
– Да некоторые женщины стесняются, когда вот так
врывается другая… даже пугаются некоторые.
– Везите, – ответил я. – Договоры.
Она явилась через полчаса, веселая и загорелая еще больше,
тут же юркнула в душевую освежиться, а я опустился за стол с целой пачкой
типовых договоров, из них пара – на эксклюзив. Не знаю, как при нынешней
тотальной системе подслушивания и подсматривания что-то можно утаить, но,
говорят, утаивают довольно приличные суммы.
Впрочем, подумал я цинично, покажи мне любую отпечатанную на
лазерном принтере бумагу с солидными реквизитами, я что, отличу от фальшивой?
Возможно, Кристина просто старается поразить меня своими возможностями, а
договор написала сама.
Кристина выпорхнула из душевой, излучая свежесть, каким-то
образом ощутила, что сейчас лучше быть одетой, и села со мной за стол уже в
маечке и розовых шортах. Я тупо смотрел на листки, она принялась объяснять тем
же щебечущим голосом, потом вдруг умолкла, ее ясные глаза посмотрели на меня с
особым вниманием.
– Вы совсем меня не слушаете, – сказала она
наконец, – Владимир Юрьевич, это у вас творческое состояние?.. Или что-то
еще?.. Вы уверены, что вам не хочется меня изнасиловать? Даже как-нибудь
по-особому?
– В смысле?
– Ну, как говорят, с особым цинизмом.
Я не стал спрашивать, как это, а то вдруг начнет объяснять,
отмахнулся, ответил совершенно искренне:
– Нет-нет, успокойтесь. Совершенно не хочется.
Она вскинула брови и надула губы. Глаза стали обиженными.
– Что, неужели такая уродина?.. Все мужчины говорят,
что я в постели хороша. Да и не только в постели… Можете меня попользовать хоть
на столе, хоть на рояле…
– У меня нет рояля, – ответил я.
Она огляделась.
– Действительно… Ни кустов, ни белого рояля. Но не
переживайте, Владимир Юрьевич, на нем все равно неудобно. Только так, для
экзотики.
– Я не все, – ответил я отстраненно, – Нет,
Кристина, дело не в вас. Я верю на слово, что вы… словом, в подобных делах
профи куда выше, чем даже литагент, хотя, к моему удивлению, и литагент из вас
превосходный. А от добра бобра не ищут. Давайте я вас буду использовать в
области литагента, а не… в другие полости.
Она выслушала спокойно, с улыбкой, хотя из-за ночного звонка
я все еще во взвинченном естестве и соскользнул на прямое оскорбление, но черт
их, женщин, поймет: возможно, мою резкость расценила, как комплимент. Красивые
женщины настолько привыкают к сыплющимся со всех сторон любезностям и
восторгам, что все непонятное из-за синдрома эллочкинизма автоматически заносят
в комплименты.
Я смотрел на типовые договоры, а по всему телу все еще
прокатывались волны ледяного озноба. Мне наглядно продемонстрировали мощь
звонивших. Ведь с тотальным Интернет-контролем за всеми очень трудно стало
ввозить в страну оружие, наркотики, фальшивые деньги. Все более или менее
значительные преступники выловлены, бандитские группировки исчезли, маньяков
изымают еще на стадии поиска жертвы, а преступления остались только такие,
которые трудно предусмотреть и пока невозможно предотвратить: муж с женой
поругался и ткнул ножом, два собутыльника не разделили последний стакан…
…но и с этим уже есть прогресс: составлены группы наиболее
склонных к неадекватным действиям, их стараются не допускать как к важным
объектам, так и к важным лицам. В настоящее время преступление можно совершить
только голыми руками или теми средствами, что отыщутся на месте, а эти
рассматривают меня через оптические прицелы, преспокойно швыряют взрывчатку под
джип…
Да, джип взорван, несколько машин сгорели… к счастью, я в
состоянии платить за место в охраняемом шестиэтажном гараже, моей бээмвэшке
такие случайности не грозят. Но все-таки эти совершили, как говорят в газетах,
теракт не для того, чтобы кого-то убить, а просто для демонстрации.
Не думаю, что на меня в самых разных организациях нет
увесистого файла с подробнейшими данными. Интернет позволяет осуществить
абсолютнейший контроль над всеми людьми, полнейшую слежку, этому
противопоставить нечего. Вовсе не обязательно ставить везде телекамеры,
достаточно просто автоматизированной системы учета, Интернет-услуг,
Интернет-шоппинга. К примеру, приехал какой-то хмырь на курорт в Сочи, пару
недель ходил купаться и загорать, завтракал и обедал, мылся в ванной или под
душем, сидел в туалете, и все это время компы бесстрастно отмечают самое,
казалось бы, невиннейшее: что предпочитает на сладкое, что на крепкое, сколько
минут занимает кабинку в туалете, храпит ли, пьет ли газировку, каким стилем
плавает, ест ли рыбу…
И вот, к примеру, этот гад украл миллион и скрылся, сделал
себе не только фальшивый паспорт, но и пластическую операцию морды и всего
тела. Фигушки, этого было достаточно в двадцатом веке. Но не в нашем, двадцать
первом. Форму носа изменить легче, чем привычки. Если ты в Сочи заказывал рыбу
без соуса, то и в Майами закажешь. А комп все фиксирует. Если раньше по
Интерполу отправляли всего лишь портрет и отпечатки пальцев, то сейчас еще
двенадцать тысяч примет, которые ты и сам не замечаешь за собой. А комп
замечает все. Он сравнивает всех и всюду. И едва хоть одна деталь совпадет, он
получает сигнал проверить тебя еще по ста тысячам дополнительных признаков. И
вот очень скоро перед твоей дверью появляются агенты Интерпола…
Но это, конечно, меня не касается. Вернее, это я
приветствую, ибо преступность снизилась до долей процента. Всякий, совершая
преступление, знает точно, что рано или поздно его поймают. И скорее рано, чем
поздно. Хуже другой аспект тотальной слежки… Прогнозирование!
Да, на таком богатом собранном материале можно не только
легко вычислять, кто куда спрятался, но и довольно точно прогнозировать
развитие событий, предсказывать, когда тот или иной человек совершит
преступление против собственности или против… государства. То есть против
правящей системы.
Для тоталитарных режимов настал самый благоприятный период
во всей истории человечества! Недовольных можно выявлять заранее. Задолго до
того, как они что-то совершат, выступят, натворят, привлекут внимание. Лидеров
оппозиционных партий можно еще при зарождении этих партий и движений либо брать
под полнейший контроль, либо сразу порочить так, что от них с отвращением
отвернутся собственные родители.
Я не знаю другого действенного метода против тоталитарных
режимов, чем… понизить ценность самой человеческой жизни. Сейчас, когда мы все
так цепляемся за жизнь, когда она провозглашена величайшей ценностью всех
времен и народов, когда ради спасения жизни допустимо любое предательство –
диктаторы на коне, скинуть их невозможно. Они, осуществляя тоталитарный
контроль за всеми нами, могут угрожать нам, нашему богатству, уюту,
благополучию, жизни – наконец. И ничего этому нельзя противопоставить, кроме
презрения к материальным благам и великолепного пренебрежения самой жизнью!
Таким образом любой тоталитарный режим лишается единственного рычага на всех
нас…
