– До аудитории придется бежать, – сказал он
озабоченно. – У нас с дисциплиной строго!
Ректор кивнул, сдержанно улыбнулся.
– Добро пожаловать в нашу крепость, полковник
Факельный!
Глава 2
Я едва поспевал за Шпаком, коридоры здесь не только широкие,
для танковых колонн, но и длинные, черт бы их побрал, хотя бы на лисапете или
роликовых коньках…
Михаил бросил на ходу:
– Вас обидело?
– Что?
– Да это… звание полковника.
Я отмахнулся.
– Да хоть в сержанты. Это же игры.
– Какие игры, – ответил он серьезно. –
Сегодня же начнут оформлять все документы. Пойдет по красной линии, завтра
приказ о присвоении, назначении и все, что следует.
Он говорил важно, значительно, я вот прям щас пойду на ушах
по коридору, ликуя. Я усилием лицевых мышц задавил усмешку. Мюрат, Ней, Даву –
в моем возрасте уже были маршалами. И покоряли мир. А моя мощь, знаю, побольше
мюратовской. А если честно, только об этом нельзя никому, побольше и
наполеоновской.
– Вы не волнуйтесь, – сказал он, – все будет
в ажуре. Это ничего, что начинаете вроде бы без всяких документов. Они уже,
считайте, готовы. К следующей лекции у вас на руках будут все полномочия.
– Да уж надеюсь, – ответил я нервно. – А то
чувствую себя самозванцем.
Мы добежали до нужной двери, когда умолк последний звонок.
Полковник открыл передо мной дверь, я прошел деревянными шагами до стола,
остановился, не представляя, что делать. Обычно лектор раскладывает по столу
бумаги, папки, тем самым настраивая себя и других на нужный лад, а у меня, как
у хохла… словом, ничего нет.
Шпак вошел следом, сказал громко:
– Здравствуйте!.. Можете сесть.
Не маленький, но и не огромный зал, ровные ряды столов, а за
ними – ученики. Около сорока человек, возраст самый разный, от двадцати– до
сорокалетних, из них пять женщин. Сидят, смотрят на меня внимательно. Как же,
видят «живого» Владимира Факельного. Почти никто меня не видел на страницах
газет или по жвачнику, но зато мое имя известно каждому проходящему мимо
книжных лотков. И – многие читали.
Перед каждым раскрытый ноутбук, у некоторых настолько
тонкие, что можно сворачивать в трубочку, а у двух вообще раскладники размером
с кредитную карту, но если их развернуть, то получаются полноэкранные
компьютеры с проекционной клавиатурой.
– Имею честь представить Владимира Факельного, –
сказал Михаил четко. – Он будет вести курс писательского мастерства. Это
важная составляющая профессии, которую мы с легкой руки Владимира Юрьевича тоже
будем именовать инфистикой. То есть эта профессия, существующая с пещерных
времен, наконец-то получит название, статус и свое место в обществе. А в ряде
войск… уже получила.
Один из слушателей, за последним столом, поднял руку. Шпак
кивнул, парень поднялся, высокий, чернявый, со свободными движениями и живыми,
чересчур живыми глазами.
– Можно поинтересоваться, – спросил он, –
какое у товарища Факельного звание?
В зале послышались смешки. Шпак окинул всех суровым
взглядом.
– В целях конспирации, – сказал он веско, – у
товарища Факельного всего лишь звание полковника. Чтобы не слишком выделялся из
вашего стада! На самом же деле… ну, вы знаете, что в нашей конторе есть
сержанты, которые постарше генералов. И есть водопроводчики, на плечах которых
невидимые погоны оч-ч-чень высокого ранга… Уяснили? А теперь я оставляю вас.
Товарищ Факельный, вы с ними построже. У нас чуть что – к стенке!
– У меня методы пожестче, – ответил я с гнусной
улыбкой. – Я их превращу в талибов. Или даже в ходжистов.
Шпак в шутливом ужасе отшатнулся, в зале засмеялись. Когда
за полковником захлопнулась дверь, я повернулся к залу.
Сорок пар внимательных глаз смотрят на меня. Сидят ровно,
руки на столе. У каждого на пальце есть колечко… У меня тоже на пальце –
тонкое, скромное, с одним-единственным камешком. Кольца такого типа чем
скромнее и тоньше, тем дороже, ибо в них целый набор микрочипов, начиная от
анализаторов здоровья, до спутникового Инета. У меня, как и у всех, кто
работает с компами, там есть и функции мыши с лазерным указателем курсора,
прокрутки и прочих прибамбасов. Правда, научиться пользоваться такой мышью не
просто, у меня эта дура в первые дни вообще выпрыгивала за экран.
– Здравствуйте, – сказал я. – Я никогда в
жизни не читал лекций, так что если будет сумбурно, переспрашивайте. Да и
вообще такой дисциплины, по которой буду выкладывать свои… соображения, еще
нет. Не существует. Потому я буду читать несколько хаотично. Однако в
хаотичности есть и свои плюсы. Мы все в последнее время поглощаем информацию
весьма хаотично. Если раньше человек приходил в церковно-приходскую школу или
гимназию, уже там приступал к поглощению каких-то знаний, то сейчас мы начинаем
их впитывать с момента, как открываем утром глаза: включается телевизор,
компьютер сообщает новости, кофемолка докладывает о готовности, на кухне по
сигналу от вашего ложа просыпаются приборы и готовят вам завтрак, а пока вы его
поглощаете, успеваете просмотреть блок утренних новостей, узнать прогноз
погоды, котировку акций и курс валют, еще массу нужных и ненужных вещей, а пока
спешите на службу, со всех сторон вас бомбардирует всевозможная реклама:
световая, звуковая, даже запаховая, все убеждают купить, продать, голосовать,
вступать, отказаться, заиметь, поехать, перейти, присоединиться…
Слушают внимательно, а я, пока говорил, старался сам
разобраться, кто здесь есть кто, ибо здесь не просто аудитория, собравшаяся
одноразово на лекцию гастролирующей знаменитости, а учебный класс, где
обязательно свои группировки, антагонизм, борьба за лидерство, соперничество
как в личном плане, так и жажде распространить свое влияние.
– Мы уже привыкли к нарочито обрывочной
информации, – сказал я, – что ловим на экранах, в бегущих строках, в
блиповых сообщениях Интернета. Так что и лекции мои, блиповые поневоле, все же
окажутся… как я надеюсь, более современными, чем если бы я их строил по старым
канонам.
Двое-трое переглянулись, в глазах ирония. Понимают, что
просто не готов, а хаотичность своего изложения стараюсь повернуть себе на
пользу. Что ж, это тоже из арсенала инфистики.
– Итак, сказал я, – нам приходится начинать из
положения, что мы проиграли. В самом деле проиграли или только так выглядит –
неважно. В общественном мнении «выглядеть» то же самое, что и «быть». Во многом
победы Запада в инфистской войне обязаны еще и тому, что он умело перевел игру
на свое поле и заставил нас играть по своим правилам. Ну, скажем, как наши
энтузиасты ни изощряются, доказывая, что русские – более древняя нация, чем,
скажем, немцы или французы, уж умолчу про всяких там египтян или евреев, но все
равно это заранее проигранная война. Европейцам не надо даже спорить,
достаточно только улыбаться и бросать взгляды в сторону календаря или того же
учебника истории. Такие инфистские войны – заранее проигранные войны, надо
избегать даже вступать на такое поле…
