Слышно было, как струя воды ударила уже из душа. Донесся
вскрик, легкий смех. Я почти увидел, как ее шоколадная кожа напряглась под
холодными струями, там повисли крупные капли воды.
Некоторое время слышался шум воды, плеск, потом Кристина
громко позвала:
– Владимир, вы где? Я забыла спросить, а какие у вас
взаимоотношения с журналистами?
Я крикнул:
– Почти никаких!
Вода шумит, я понимал, что Кристина меня не слышит, повторил
ответ громче, осторожно вышел в прихожую. Дверь все так же открыта, видно
половину ванной комнаты, стиральную машину, даже часть умывальника с зеркалом,
затем шум воды стал сильнее, а воздух свежее. Кристина, похоже, обливается
самой холодной водой. Впрочем, какая она в такую жару холодная.
– Что-что? – донесся ее голос.
– Почти никаких! – прокричал я.
– Не слышу!..
Ах ты, зараза, мелькнуло в голове. Озлившись, я подошел к
двери и встал в проеме. В белоснежной ванной комнате, где и плитка белая, и
сама ванна белая, даже стиральная машина – белая, вид ее загорелого до красноты
тела ударил по моим нервам, как пронзительный ликующий крик. Она стоит
обнаженная, одной рукой направляет струю из душа, другой с наслаждением
соскребает пот и грязь с тела. Поперек красивой формы груди ослепительнобелая полоска,
а внизу на красной коже белеет узкий треугольник, там кучерявятся редкие
золотистые волосы, а капельки воды блестят на них, как жемчужинки.
Перехватил взгляд, она перестала смеяться, спросила
деловито:
– Какие у вас отношения с журналистами? Как насчет
пиара, белого или черного?.. Какими видами рекламы пользуетесь?
Я ответил угрюмо:
– Никакими.
Дождик на мгновение остановился, поливая ее грудь, оба
полушария выглядят упругими, а вода сбегает с острых красных кончиков длинными
изогнутыми струйками. Я ощутил, как ее глаза очень внимательно обшаривают мое
лицо.
– Так разве бывает?
– Я вот такой, – ответил я мрачно.
Она продолжала поливать свое великолепное тело, тугой
подтянутый живот, а дальше прозрачные прохладные струи сбегают витыми жгутами
по длинным загорелым ногам. На чистых здоровых ногтях заблестел розовый
перламутр.
– Странно, – произнесла она. – Не врете?.. Я
на вашей стороне, мне врать не нужно.
– Да не вру я, – ответил я с досадой. – Это
можете считать суперблагородством, можете дуростью, но для меня здесь есть и
расчет.
Она приподняла душ над головой, тонкие струйки теперь били
по плечам, ее левая грудь тоже поднялась, я невольно скосил на нее глаза.
Легкая победная улыбка скользнула по губам Кристины, она спросила легко:
– А в чем расчет?
– Я марафонец, – пояснил я угрюмо. – А
литературный мир заполонили спринтеры с коротким дыханием. Разве вы не читали в
газетах, не видели по жвачнику обширные интервью с начинающими
суперпупергениями? Портреты, снова интервью, громогласные обещания создать
шедевр, рассказы о том, как их озаряют гениальные идеи… Где эти
авторы-мотыльки?.. А я признаю только чистые победы.
Она повернулась ко мне спиной, черт, что у нее за спина, это
же произведение искусства, а не спина, узкая талия – песня, а вздернутые ягодицы…
по ним бежит вода и срывается, как с крутых уступов, ноги широко расставлены, а
там в развилке золотистые волосы слиплись и потемнели, свисают клинышком, по
ним мощно сбегает струя, на меня плеснули брызги, это я, оказывается, как
лягушонок при виде ужа, вдвинулся в ванную.
– Чистые, – произнесла она задумчиво в кафельную
стену, – это как?
– Читатели, – пояснил я. – Тиражи. Мнение
прочитавшего книгу, когда говорит соседу или коллеге: классная книга, всю ночь читал!..
Все сдам в букинистику, а эту – оставлю.
– Ого, – произнесла она.
– Обоснованно, – ответил я ей в тон.
Она повернулась ко мне, уже заметно посвежевшая, подтянутая.
Улыбка скользнула по красивым губам, так же грациозно вставила гибкий шланг
душа в держалку, взглянула на меня. Я подал руку, джентльмен хренов, она
оперлась одними кончиками пальцев и легко переступила через бортик, оказавшись
в тесной ванной комнате ко мне почти вплотную.
Я поспешно подал широкое полотенце. Кажется, я двигаюсь
чересчур суетливо, хотя улыбаюсь уверенно, а в глазах легкая ирония, надеюсь.
Она быстро и умело вытерлась, я вышел, не стал наблюдать, как натянет шортики и
какой олдэйс подложит под золотистую шерсть на развилке.
Она вышла уже в топе и шортиках, кивнула:
– Спасибо. Итак, я принимаю ваше предложение!.. Завтра
встречаемся, начинаю работать.
Барбос, тяжело дыша, пошел провожать, длинный красный язык
едва не волочится по полу. Дверь за нею щелкнула, я украдкой прильнул к глазку,
а потом с балкона наблюдал, как она вышла из подъезда и садится в свою
серебристую пулю. В голове крутилось недоумевающее: а почему только после душа
решила окончательно, что будет у меня литагентом?
Легче подавить первое желание, сказал я себе зло, чем
утолить всю толпу, что ломанется следом. Возвращаясь в кабинет, грубо гаркнул:
– Инет!
Зажегся огонек, потом еще два, уже мигающих. Связь у меня
супер, провайдер новый, трафик еще не забили, качаю с безумной скоростью.
Потом, конечно, клиентов станет побольше, начнутся ограничения, но пока что
скорость устраивает…
Увидел содержимое ящика, выругался. Раньше менял адрес раз в
год, потом в полгода, теперь меняю ежемесячно, а пора уже переходить на
еженедельную смену емэйла с автоматической рассылкой друзьям нового адреса. На
какое-то время это задерживает поток спама. Правда, хакеры на службе разных
коммерческих фирм успешно ломают криптозащиту, но все-таки отсрочка…
Восемьсот писем, из них только восемь – новости, на которые
я подписался, еще два письма я бы отнес к полезным: некая фирма, многократно
извинившись, прислала свой прайс-лист на комплектующие к компам, цены очень
низкие, явно распродает остатки и ликвидируется, и новый сайт фантастики,
который сообщил о своих наполеоновских планах и просил посетить его, сказать,
что поправить, улучшить и пр.
Из остальных: пятьсот писем – наглая и неумелая реклама
товаров и услуг, и около трехсот – повести и романы начинающих авторов. Зло
берет не на то, что долго скачивал, это не начало века, когда скорость была,
смешно вообразить – три-четыре килобайта в секунду! – сейчас все эти
восемьсот писем перелетели с сервера в мой ящик за две-три секунды, а на
трудность поиска именно нужных мне писем. Новости нахожу, понятно, сразу, уже
привык к их заголовкам. Друзей – труднее, ибо подписываются то никами, то именами,
то фамилиями. К тому же тоже нередко меняют адреса… И уж точно выбрасываю, не
вскрывая, редкие письма, которые в самом деле могли бы быть интересными. Или
полезными.
