И вообще верно ли делаю, что преподаю им эту лабуду? Ну, не
лабуду, это я, как всегда, перегибаю, но не лучше ли сразу учить их работать с
импами? Ведь в школах уже разрешено пользоваться калькуляторами, дети перестают
считать в уме, никто не знает таблицу умножения, личная грамотность резко
упала, ибо комп вылавливает все ошибки и поправляет…
Хотя нет, в военных академиях изучают и тактику применения
Ганнибалом слонов, и преимущества македонской фаланги, и хитрости, с помощью
которых Фемистокл разгромил Ксеркса в Саломинском бою, хотя вся эта фигня была
бесполезна даже в прошлый век пулеметов и танков, не говоря уже о нашем
времени.
Во всяком случае, именно работа с текстом, с этими
простейшими буковками развила меня до степени… ну, скажем скромно, автора,
который и зарабатывает неплохо, очень даже неплохо, и, как уже заметили даже
террористические и антитеррористические блоки, влияет на общество.
В коридоре встретили двух моложавых мужчин в штатском, с
хорошими манерами. Оба очень внимательно посмотрели на меня, один улыбнулся
одними глазами. Михаил сказал почтительно:
– Тоже спецы по тайным операциям…
– Почему «тоже»? – спросил я.
– Но ведь и вы…
– Я воюю в открытую!
– Да? – переспросил он. – А мне почудилось,
что они едва удержались, чтобы не отдать вам честь.
– У вас такие шуточки?
– Ну что вы, – ответил он обиженно. – Если бы
вы знали, как вас здесь уважают! Здесь ваши самые ревнивые… или ревностные
читатели.
– Упаси Господи, – пробормотал я.
Он открыл передо мной дверь, словно я такой уж калека, сам
не смогу, а когда я, войдя, повернулся, нащупывая дверную ручку, преувеличенно
низко поклонился и закрыл за мной дверь.
В зале все на местах, дружно встали, я прошел к столу чуть
быстрее, чем обычно, не могу видеть какие-то знаки почитания, неловко, постоянно
чувствую себя самозванцем, уж я-то знаю, что ничего еще не совершил… вернее,
все то, что совершил, это вообще ни в какое с тем, что у меня лежит почти
готовое в файле.
– Садитесь, – сказал я торопливо. –
Садитесь!..
Опустились без шума, воспитанные, значит, смотрят с
ожиданием, перед всеми на столах уже раскрыты ноутбуки, покеты, тэчи,
Т-таблетки и даже элбуки. Последние снова вошли в моду: сверхтонкие ноутбуки,
где вместо клавы точно такой же дисплей. Раскрываешь, как обычную книгу, внизу
всего одна полоска пиктограмок: выбрать шрифт, размер, масштаб, цвет букв и
подложки, возможность выбрать чтеца из трехсот предложенных: от древнего
Левитана, чей голос сохранился на допотопных виниловых пластинках, до самых
современных, что специализируются именно на чтении книг для тех, кому лень
двигать глазами по буковкам.
И, конечно, одна-единственная кнопка для перелистывания
страниц в любом режиме. Нет, теперь добавлены расширенные возможности
навороченного компьютера: возможность работы с трехмерной графикой, Интернет и
все прочее, из-за чего элбуки снова обрели популярность.
И вот, глядя на эти элбуки, злюсь на нелепость, анахронизм,
который никто, ну никто не видит! А если сказать, то заплюют, засмеют, с тем
чтобы потом, когда всех победю и всем докажу, сказать с недоумением: ну, так
это ж понятно! Чего он добивается, доказывает?
– В школах растет новое поколение, – сказал
я. – Знаете, наверное, что вместо каллиграфии, как учили еще в середине
прошлого века, сейчас с первого класса учат анимировать? Среди обязательных
предметов – «Адобе Фотошоп», «Корел», гиф-анимация, флеши, «Ява» и прочие
ориентированные на работу с графикой проги. А со второго класса обучают
анимации и трехмерному модулированию. Так что пришел новый мир… Но мы с вами
пока что будем учиться орудовать примитивными дубинами. Дубинами инфовойны.
Приготовьтесь записывать…
Из роскошной беседки, увитой цветами, чудесный вид на сад. А
за деревьями возвышается белокаменная громада дворца. Молодая женщина
обмахивалась огромным веером из страусячих перьев, снисходительно слушала
пылкую речь молодого вельможи. На аристократическом личике проступило выражение
скуки.
– Все это интересно, – произнесла она с таким
надменным и высокомерным видом, что сразу стало ясно, ей эти речи хуже горькой
редьки, – но почему вам не пойти в этот… как его, «Глобус», и не
разгромить этого Шекспира… и его окружение этими же аргументами?
– А зачем? – ответил он высокомерно, но с излишней
горячностью. – Там одно быдло. Я брезгую таким соседством.
– Но вы же постоянно о них говорите!.. Вон вчера в
салоне герцога Букингемского вы подсели к прелестной графине Эльзе, она ждала
от вас изысканных комплиментов, а вы обрушились с бранью на Шекспира, который
плохо пишет, не умеет себя вести в приличном обществе… Графиня была шокирована.
Она слыхом не слыхивала ни о каком Шекспире, но теперь, понятно,
заинтересуется.
– Да? Что-то не помню. Разве что-то как-то
проскользнуло в, в общем-то, длинном разговоре… Но вообще-то я даже
разговаривать о нем брезгую.
– Но вы его читали?
– Только от скуки, когда уж совсем нечем было заняться.
Из простого любопытства. Чтобы понять, почему иные люди берут в руки такую
гадость.
– Для этого достаточно было прочесть одну вещь. Но вы,
судя по широте ваших обвинений, прочли его всего! И едва ли не выучили наизусть.
– Просто у меня прекрасная память. Все схватываю на
лету. Так уж получилось, что пролистал книгу, а оно возьми и запомнись. Одно
сразу уяснил: Шекспир – быдло. И пишет только для быдла. Потому он и остается
таким же быдлом, до высот искусства ему никогда не подняться.
– А вы кого читаете? Кто не быдло?
– О, да все остальные!.. Но если взять лучших, то это
изысканные Конрад Генц Готлебский, Эжен Гуклиг, Эдвард из Гунгузы… А чего стоит
изысканнейшая проза великого и непревзойденного Гуго Эстэнгайзера? Вот уж кто
останется в памяти человечества на все будущие века и тысячелетия – высеченный
в мраморе, отлитый в бронзе и золоте!.. Вот кого будут учить дети, запоминать
его возвышенные строки… А этот Шекспир – просто тупое наглое быдло. Еще
год-два, и его забудут вообще. У него в каждой сцене – кровь, убийства. Речь
персонажей груба и неодухотворенна, а люди, читающие его и ходящие в его
театр, – извозчики, грузчики, моряки, кухарки, челядь и прочая чернь…
Она заметила лукаво:
– Но, как поговаривают, среди посетителей иногда
мелькают и члены королевской фамилии.
– Враки! – вспылил он обозленно. – Во-первых,
те посетители в масках. А это значит, что сам Шекспир мог велеть паре слуг
одеть маски и посидеть среди зрителей. Таким образом и создаются легенды! Нет, там
только быдло и все для быдла. Я туда ни ногой. Я ж говорю, еще год-два и его
забудут. Популярность его падет даже среди черни.
Она смешно наморщила носик.
