Я отмахнулся как можно небрежнее.
– Да применяйте какие хотите. Я стоек, аки… словом,
стоек.
Она изобразила взглядом сомнение.
– Может быть, вместо «стоек» подобрать другое слово?
Я не успел ответить, она шмыгнула в душевую, а я молча ушел
в комнату. Из ванной донесся плеск воды, пронзительный визг, будто для Кристины
новость, что из шланга ударит струя воды. Я стоически остался за компом. Он
принял предложенную дискету, но долго изучал ее на предмет скрытых вирусов,
которых научились впечатывать уже в структуру самого металла.
Из ванной шел плеск, Кристина внезапно запела нечто
задорное, украинское. Я слышал даже, как она переступает по воде, потом шлепанье
прекратилось. Кристина появилась на пороге, привычно обнаженная до пояса, в
розовых трусиках, улыбающаяся.
Наши взгляды встретились. Возможно, ее взгляд не
предназначался для меня, я перехватил его случайно. Остатки пелены исчезли с
моих глаз, как клочья тумана. Стыд обдал с головы до ног, как ударившая в
скалистый берег волна. Черт, да как не сообразил, с головой занятый своей
гениальной книгой, что перевернет мир, – Кристина абсолютно не хочет со
мной трахаться!.. Но вот так в лоб отказаться – это не просто невежливо и
обидит каждого мужчину, но и бесполезно. Всякий, а я в этом случае тоже всякий,
начнет истекать слюной и добиваться, добиваться, добиваться, что в эту жару
вообще омерзительно… и вот она сумела все провести по такому сценарию, что я
отказался сам, никто меня за язык не тянул.
И вот мы уже который день в самых лучших деловых отношениях.
О траханье нет и речи… Черт, да там, откуда ее прислали, сидят настоящие
сценаристы! Мое досье не просто препарировано, изучено и проработано, но мои поступки
и реакции расписаны до мелочей, взглянуть бы…
Она перехватила мой пристальный взгляд.
– Что-то случилось?
– Да нет, – ответил я медленно, – просто, как
профессионал, отдаю должное работе профессионалов.
Ее тонкие красивые брови взлетели вверх.
– Вы о чем, Владимир Юрьевич?
Я не ответил. Она смотрела на мое лицо, в ее серых глазах
появилось нечто похожее на тень смущения. Потом, я не поверил глазам, щеки
слегка заалели. Это было видно даже под слоем ровного шоколадного загара.
– Здорово, – сказал я с восторгом. – Как ты
это делаешь?
– Что? – спросила она тихо, словно не заметив или
же молчаливо приняв, что я с нею на «ты».
– Ну вот это… Стыдливое приспускание ресниц – еще
понимаю, сам смогу, хотя у меня еще те ресницы, но румянец… Направить волевым усилием
порцию крови в нужное место – это уже высший класс! Я уж молчу, что в нужное
время ее можно перенаправить и в другое место.
Она неотрывно смотрела мне в лицо. Спросила тихонько:
– Теперь уже ни в чем не поверите, Владимир Юрьевич?
Я покачал головой.
– Сама понимаешь.
– Да, – согласилась она и слегка
улыбнулась. – Это был риторический вопрос. Ну, за работу?
– За работу, – ответил я.
Она вернулась в ванную, я склонился над клавой своего компа,
теперь ей бы не увидеть моих стыдливо пылающих ушей. За спиной послышались
шаги. Кристина подошла босая, но теперь в маечке и шортах. Конечно, вымя
отчетливо проступает через тонкую ткань, а бюстгальтеры Кристина не носит
принципиально, но это все-таки совсем не прежний сшибающий с ног вызов.
Принтер бесшумно выплюнул длинную распечатку. Я взял лист и
принялся рассматривать ветвистое дерево моих героев.
Практически все авторы ваяют видеороманы, как до того писали
текстовые – ориентируясь на одну группу населения, возрастную или айкьюшную. У
меня таких одномерных штук всего две, потом стал делать два варианта сложности,
а с недавних пор – по три.
Раньше меня доставали письмами, мол, в таком-то вашем романе
у вас такие чистые и трепетные отношения, так почему же в этом все так грубо,
низменно, зачем так много крови, насилия? Теперь в опциях юзер ставит галочку
на «жестокость», и все будет чисто и трепетно. Или выбрать уровень сложности
«детский».
Конечно, возрастной уровень весьма условен. Большинство
взрослых дядей предпочитают даже игры проходить на детском уровне сложности,
дабы не напрягаться, а сами дети всегда находят способ отключить защиту и
проходить все сцены насилия, убийств, откровенного изнасилования и кошмаров.
Кристина просматривала тексты договоров, в которые я внес
пометки. И хотя теперь уже не поверю, что она всего лишь литагент, для нее
самой эта приставка «лит» звучит, наверное, дико, но с ролью освоилась
прекрасно. Для агентов, как я слышал, диплом юриста обязателен, ее замечания
дельные, а работоспособность просто невероятная. Если, конечно, предположить,
что все делает сама, а не штат сотрудников, которым относит эти бумаги и
швыряет на столы.
Я устроился за ноутбуком, глаза бессмысленно скользят по
буквам. Подлый лгун. Да не по отношению к Кристине, это всего лишь живая плоть,
я именно так думаю о себе всякий раз, когда сдаю рукопись. Ведь сдаю
незавершенную… да не просто незавершенную, а откровенно сырую! От первой и до
последней страницы надо править, выбрасывать целые куски, абзацы, переставлять местами.
Кроить, убирать проходные персонажи, сделать более выпуклыми главные… Убрать
расхожие сентенции, нравоучения, снять таблички «Дерево» с деревьев, как сам же
рекомендуешь молодым да начинающим!
Но… когда жмут сроки, навязанные издательством, когда –
собственные, а когда и потому сдаешь сырое, что подпирает новая ярчайшая идея,
супертема, необычные герои – это будет книга! А эту, ладно, сдам, как есть,
зато покажу себя во всем блеске в следующей. Покажу, все попадаете.
Правда, с той книгой, что как сверхновая звезда сияет даже в
солнечный день, история, скорее всего, повторится. Ну так уж устроено
восприятие писателя, как и любого художника, что мысленно видим целый мир, но
при попытке перенести его на бумагу, холст, кинопленку, хард пропадает девяносто
девять процентов всего-всего. Кому удается перенести хотя бы пять, объявляем
талантищами, кто перенес десять – гениями.
– А вот хрен в задницу, – сказал я себе
люто. – С этой книгой такое не пройдет! Пока не вылижешь весь текст,
скотина, пока не выловишь все баги… даже микроскопические!.. и не думай, и не
мечтай… понял?
– Понял, – ответил я себе покорно. – Ты прав,
гад, эту книгу надо вычистить до блеска.
Но глазные яблоки то и дело поворачивало в сторону Кристины.
А сэмплы остаются плоскими, взгляду ну никак не зацепиться. Там всего лишь
картинки, а я ведь ставил их так, чтобы изменить мир!.. Ну что я за скот, а?
От жвачника звук пошел громче. В Думе бурно обсуждают проект
нового закона. Мне стало не по себе: под контроль государства стараются
поставить человечка уже прямо и не знаю как. Компы уже без сидюков, а это явно
не по воле фирм-изготовителей, чувствуется мощь государства. Даже мощь
сговорившихся государств.
