— Хочешь знать мое мнение, Жан?
— Говори!
— Все это очень забавно.
— Вот как, ты действительно так считаешь?
— Да! И думаю, что если и произойдет на завершающем этапе нашего путешествия третье происшествие — к примеру, нападение, то Дардантор спасет нас тогда обоих разом!
Жан топнул ногой, отшвырнул стул и стукнул кулаком по оконному стеклу, едва не разбив его. Как ни удивительно, но такого мечтателя и фантазера, как он, охватила неистовая ярость.
— Видишь ли, старина, тебе следовало бы отказаться от мысли заставить месье Дардантора усыновить тебя, как сделал это я, — увещевал разбушевавшегося юношу Марсель.
— Никогда!
— К тому же, став твоим спасителем, этот новоиспеченный соперник бессмертного Перришона
[108]
так же полюбит тебя, как и меня!
— Я не нуждаюсь в его благосклонности. Мне нужно только, чтобы он усыновил одного из нас, и пусть меня покарает Магомет, если я не найду способа стать его приемным сыном!
— И каким же образом ты добьешься этого, если удача неизменно оказывается на стороне месье Дардантора?
— Столкну его в первый же встреченный нами поток… Если понадобится, подожгу номер, в котором он будет спать… Найму банду туарегов,
[109]
чтобы напала на караван… Наконец, устрою ему западню…
— Да знаешь ли ты, что ждет тебя с западней?
— Что именно?
— Ты сам попадешь в нее, и извлечет тебя оттуда не кто иной, как тот же месье Дардантор, любимец добрых фей, фаворит Провидения, прототип удачливого человека, которому все в жизни нипочем и для которого колесо госпожи Фортуны всегда вращается в желаемом направлении…
— Пусть так, но при первой же возможности я поверну это чертово колесо туда, куда захочу…
— Не забывай, Жан, сейчас мы находимся в Тлемсене…
— Ну и что?
— А то, что через три-четыре дня мы вернемся в Оран, и самое разумное, что сможем сделать, — это зашвырнуть наши мечты о будущем в корзину забвения и, подписав контракт, начать службу в Седьмом полку! — Заметим, точности ради, что, когда Марсель произносил эту фразу, голос его дрогнул.
— Бедный мой друг, — поддел кузена Жан, — я думаю, что мадемуазель Луиза…
— Да, Жан, да!.. Но… к чему грезить о том, что никогда не станет реальностью… Как бы там ни было, я сохраню об этой девушке неизгладимые воспоминания…
— Ты что же, совсем покорился судьбе?..
— Да, это так…
— Наверное! Так же, как я смирился с тем, что не стану приемным сыном месье Дардантора! — вскричал Жан. — И если хочешь знать мое мнение, то из нас двоих именно у тебя больше шансов на удачу…
— Ты с ума сошел!
— Нет… Посуди сам, злосчастье не ополчилось против тебя, и, я думаю, мадемуазель Элиссан легче будет стать госпожой Лориан, нежели Жану Таконна — Жаном Дардантором, хотя в моем случае, казалось бы, речь идет лишь о простой смене фамилии!
Пока кузены беседовали в преддверии завтрака, Кловис Дардантор при помощи слуги неспешно занимался своим туалетом, поскольку осмотр Тлемсена и его окрестностей наметили на послеполуденное время.
— Патрик, что ты думаешь об этих молодых людях? — спросил хозяин.
— О месье Жане и месье Марселе?
— Да.
— Думаю, что один из них мог погибнуть в воде, а другой — в пламени, если бы вы, сударь, рискуя собственной жизнью, не бросились самоотверженно спасать их от страшной смерти!
— И было бы очень жаль, случись такое: ведь оба заслуживают долгой и счастливой жизни! Обладая столь добрым нравом, умом, чувством юмора, они могли бы проложить себе дорогу в этом мире, не правда ли, Патрик?
— Мое мнение в точности совпадает с вашим. Не позволит ли мне сударь поделиться с ним выводом, к коему пришел я в результате собственных размышлений?
— Позволю… если только не будешь щеголять витиеватыми фразами!
— Что? Может, сударь заранее усомнился в справедливости моего вывода?
— Давай без разглагольствований, не ходи вокруг да около!
— Разглагольствований! — повторил Патрик, оскорбленный этим вульгарным словом.
— Откроешь ты, наконец, свои шлюзы?
— Не соизволит ли сударь сформулировать для меня свое мнение о сыне месье и мадам Дезирандель?
— Об Агафокле?.. Это славный юноша… немного, конечно… и недостаточно… да и слишком… малый, но ко всему подходит не с того боку! Один из незрелых характеров, которые раскрываются только после женитьбы! Возможно, он несколько дубоват… Дай-ка мне расческу для усов!
— Извольте, сударь!
— Но это такой дуб, из каких делают самых лучших мужей. Ему подобрали превосходную партию, и я уверен, что этой супружеской паре счастье было бы обеспечено во всех отношениях… Кстати, ты так и не родил своего вывода, Патрик…
— Он родится естественным образом, когда сударь ответит милостиво на второй вопрос, если ваша снисходительность разрешит мне его поставить…
— Ставь, ставь, переставляй!
— Что думает сударь о мадемуазель Элиссан?
— Она очаровательна, привлекательна и добра, и хорошо сложена, и возвышенна, и умна, одновременно смешлива и серьезна… Мне недостает слов… так же, как щетки для волос… Куда же она запропастилась?
— Вот она, сударь.
— Если бы я был женат, хотел бы иметь подобную…
— Щетку?..
— Нет, негодник ты эдакий! Такую жену, как дорогая Луиза!.. И повторяю, Агафокл сможет похвастать, что вытащил у судьбы счастливый билетик!
— Таким образом, сударь считает возможным утверждать, что брак сей — дело решенное?
— Да, как если бы рука мэра уже соединила эти юные создания! Кстати, только затем мы и прибыли в Оран! Конечно, я надеюсь, что путешествие сблизит суженых. Все уладится, Патрик! Молодые девушки всегда колеблются чуток… Это в их натуре! Ты потом вспомнишь, о чем я тебе сейчас говорю: через три недели мы будем танцевать на свадьбе, и я выкину такие антраша,
[110]
что только ахнешь!
Патрик с явным отвращением воспринял намерение «выкинуть антраша» во время столь торжественной церемонии!
— Ну вот, я готов, — заявил месье Дардантор. — Но я так и не услышал вывода, подсказанного твоими собственными размышлениями…
— Да, верно. Однако я удивлен, как подобное могло ускользнуть от проницательности сударя…
