И еще одна дорога шла от Коломяг на юг — через поля. Ее можно проследить на картах города как начала XX века, так и 1930-х годов, правда, без названия. Эта дорога являлась продолжением Общественного переулка (ныне это часть Репищевой улицы), она огибала с запада Комендантский аэродром и вела к Старой Деревне. К ней примыкала Вершинная дорога, название которой было известно с 1914 года и связывалось с тем, что она находилась на более высоком участке местности, чем Новая Деревня, где она начиналась.
К западу от дороги из Коломяг в Старую Деревню, в районе озера Долгое, на пустовавших землях в начале XX века предполагалось построить город-спутник Петербурга. В печати будущий город-спутник именовали «американским». «Близ столицы скоро вырастет огромный новый город, сооружаемый „по-американски“, — говорилось в мае 1913 года в „Петербургском листке“. — Три акционерные компании — „Анонимное бельгийское общество“, акционерное общество „Лахта“ и „Петербургско-ялтинское товарищество недвижимостей“ образовали единое товарищество — „Лахтинский синдикат“. Он закупил 14 млн кв. саж. земли вокруг Лахты и на пространстве 56 кв. верст устраивает совершенно новый город, рассчитанный на 250—300 тысяч жителей. Сейчас, по словам заведующего начатыми работами инженера Ю.М. Тищенко, синдикатом уже вложено в дело семь миллионов рублей».
В ту пору не раз делались попытки создать подобные новые районы за пределами города: достаточно вспомнить проекты «Царского городка» за Невской заставой и «Нового Петербурга» на острове Голодай. Предполагалось, что заселение окрестностей может стать действенным средством в борьбе с «жилищной нуждой», которую испытывал Петербург. «Земель свободных там немало, и по своей дешевизне они не могут идти в сравнение с городской землей, — говорилось в апреле 1912 года в „Петербургском листке“. — В западно-европейских больших городах этот именно способ разрешения жилищного вопроса применяется в самых широких размерах. Там давно уже пришли к заключению, что трудящееся население должно работать в городе, а жить за городом... Нужно под боком старого Петербурга построить Петербург новый, избегнув в распланировке и постройке тех неудобств, которые присущи старому Петербургу, то есть городу-казарме противопоставить город-сад».
Неосуществленный план города-спутника на карте Петрограда 1916 г.
Правда, ни один из подобных проектов не был осуществлен полностью: как правило, они оказывались настолько грандиозными, что на них просто не хватало средств. Однако если от «Царского городка» и «Нового Петербурга» уцелели основная планировка и даже несколько сооружений, то проект «города-сада» на озере Долгом так и остался на бумаге. Как он должен был выглядеть, можно увидеть на «плане Петрограда с ближайшими окрестностями» 1916 года, изданном приложением к адресно-справочной книге «Весь Петроград».
Здесь запечатлена геометрически четкая сеть улиц. Центральным стал бы проспект принца Александра Петровича Ольденбургского, параллельно ему проходили бы Евгениевский проспект, Галицийская, Екатерининская и другие улицы. Их должны были пересечь около сорока номерных улиц. Композиционными ядрами нового города служили бы два парка: Большой парк с прудом, к которому вела Черная речка, и Средний парк (тоже с прудом) округлой формы, вокруг которого проходит Круговой проезд. Оба пруда питались бы водой по Морскому каналу (он разветвлялся на два рукава Озерного канала), специально прорытому от Финского залива.
Как отмечалось в печати, центр сооружаемого города должен был занять территорию лахтинского болота. «В первую очередь намечается полное оборудование благоустройства города: канализация, водопровод, электрическое освещение, телефон и т. д., — говорилось в мае 1913 года в „Петербургском листке“. — Улицы — сплошные аллеи, обширные площади и скверы с фонтанами. В центре города — здание театра, здание будущего муниципалитета и несколько домов для учебных заведений. Вокруг города — особые коттеджи, то есть изящные домики с садиками, по английскому образцу». На берегу Финского залива планировалось устроить курорт и санаторий, систематическое осушение пляжа собирались проводить по голландской методике — специальными электрическими насосами для выкачивания дождевых вод.
Предполагалось, что новый город-спутник получит прекрасное транспортное сообщение с центром Петербурга. Сюда хотели проложить от Михайловской площади линию электрического трамвая, на которой можно было добраться до конечной станции с остановками за 30 минут, без остановок — за 23 минуты.
«Частная застройка нового города должна вестись под наблюдением особой художественно-строительной комиссии, и допускаться к постройке будут только изящные дома, — читаем далее в той же публикации „Петербургского листка“. — Особая же комиссия будет заниматься распродажей в частные руки участков города. Но хозяином города должен явиться муниципалитет, о разрешении на учреждение которого возбуждается ходатайство перед правительством с тем, чтобы новое поселение было признано не пригородом Петербурга, а самостоятельной городской единицей. Интересно, что предполагается при этом ходатайствовать о введении в новом городе муниципальной полиции».
Предварительные работы по осуществлению проекта «города-сада» начались, и даже велась прокладка Морского канала. Можно предполагать, что если бы не Первая мировая война, «американский» город-спутник имел бы неплохие шансы появиться на месте лахтинских болот. Однако война перечеркнула все планы. Прокладка канала прекратилась, а машина, прокладывавшая канал (местные жители называли ее «землечерпалкой»), так и осталась на месте. По воспоминаниям старожилов, она «ушла в землю», что неудивительно, если учесть болотистую поверхность тех мест. Территории у озера Долгого стали застраиваться только в 1970-х годах, их активное освоение идет и сегодня. План «города-сада» почти вековой давности остался своеобразным памятником своей эпохи...
В ЭПОХУ «ДАЧНОЙ ЛИХОРАДКИ»
Среди петербургских пригородов Коломяги уже в середине XIX века славились как «дачное место средней руки». Дачников привлекала своеобразная обособленность деревни, расположенной в стороне от проезжих дорог, окруженной полями, лугами и лесами.
Технология «дачной индустрии» в Коломягах не отличалась от той, что практиковалась и в других популярных дачных пригородах, к примеру, в Парголово. Одни строили на своих участках специальный дачный дом для сдачи внаем господам из города (кто побогаче — строил хорошую избу, кто победнее — небольшой домик из досок старых барок, в изобилии разбросанных по берегам Большой Невки), а те, кто еще беднее, сдавали на лето свои собственные жилища, а сами перебирались на это время в хозяйственные пристройки, коровники или кладовые.
Краевед С.А. Красногородцев приводил красноречивое свидетельство земского врача A.A. Сочавы, который в середине XIX века сообщал в отчете про одного из коломяжских жителей: «Павел Барабохин с женой и восемью детьми помещается в чуланчике 1 1/2 кв. сажени. Через чуланчик дверь ведет в коровник, где семья размещается на ночь. В коровнике стоит деревянная кровать с постелью. По другую сторону чуланчика — помещение для лошадей и кур».
