На основании этого рассказа Исаков составил план места дуэли и опубликовал его в одной из петербургских газет. А в 1880 году в журнале «Нива» появилась публикация под названием «Где настоящее место дуэли Пушкина». В ней говорилось, что, желая сделать зарисовку места дуэли, художник В.Я. Рейнгардт, «вооружившись» планом Исакова, отправился на Черную речку. Желая проверить, действительно ли это Коломяжская дорога и огороды Мякишева, он зашел в ближайший дом, надеясь получить какую-либо помощь. И вот — нежданная удача: навстречу вышел хозяин, оказавшийся Василием Дмитриевичем Мякишевым, арендатором огородов Комендантской дачи. Он и указал «истинное» место дуэли. Оно совершенно не совпадало с указанием Исакова, полученным от Данзаса, но Рейнгардт признавал, что по дальнейшим расспросам он убедился в достоверности слов Мякишева.
Отец его, Дмитрий Мякишев, был современником Пушкина и жил в нескольких сотнях шагов от рокового места дуэли. Он рассказывал, что в тот январский день 1837 года дворник Комендантской дачи Матвей Фомин прибежал к нему и сказал, что за комендантским гумном стрелялись какие-то господа. Старик выбежал на улицу и увидел, как двое человек ведут под руки третьего, затем сажают в карету и увозят в сторону города. По следам он пошел на место, где они стрелялись, — за гумном, возле березы, от которой ныне остался только пень. Отец Мякишева много раз указывал детям именно это место.
Статью в журнале «Нива» иллюстрировал рисунок Рейнгардта с изображением места дуэли. Он запечатлел пень и маленький ракитовый кустик возле него. За ним невдалеке виднелся старый ветхий сарай Комендантской дачи, по всей видимости, существовавший и в 1837 году, а еще дальше — двухэтажное здание самой дачи.
Одну из мифологических «берез-свидетельниц» еще будто бы в 40-е годы XIX века отметили знаком, а в день 50-летия со дня смерти поэта, в 1887 году, у Коломяжской дороги состоялась панихида, собравшая больше тысячи человек. Сюда пришли и воспитанники Лицея, и сын Пушкина Александр. Говорилось о сборе средств на памятник, но все ограничилось лишь заборчиком возле берез.
В 1889 году место пушкинской дуэли оказалось на территории, отошедшей Скаковому обществу для устройства ипподрома. Спустя десять лет, в начале 1899 года, гласный городской думы Г.Ф. Исеев предложил «озаботиться сохранением для будущих поколений памяти о месте дуэли Пушкина, для чего следует отыскать это место, обнести его решеткой и положить плиту с надписью, и если городское управление захочет взять на себя это дело, то можно образовать комиссию, которая по отыскании места дуэли представит Думе свои соображения о мерах по охранению оного».
В городской управе к предложению Исеева отнеслись без особого энтузиазма. Обсудив его идею, управа приняла такое решение: «Не имея в виду точных данных, по которым место поединка Пушкина может быть признано несомненным, кроме указаний книгопродавца Исакова (газета „Голос“), не подтвержденных никакими более вескими данными, не представляется достаточных оснований к осуществлению предложений гласного Исеева».
Тем не менее в 1899 году силами «любителей словесности» на средства Скакового общества здесь установили небольшой памятник — гипсовый бюст Пушкина на кирпичном постаменте. Бюст развернули лицевой стороной так, как стоял сам поэт перед смертельным выстрелом.
Примерно в 1919 году, во время Гражданской войны, бюст был сбит и пропал, исчезли и бронзовые доски с пьедестала. К середине 1920-х годов от памятника сохранился один только пьедестал, на который в 1927 году прикрепили памятную доску с надписью: «Место дуэли А.С. Пушкина. 1799—1837. От отдыхающих и работников домов отдыха Ленинградского губпрофсовета. 1927.17.XII.». Сверху значился эпиграф: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа». Спустя некоторое время, как отмечал краевед П.Н. Лядов, доску сняли (или украли?). Летом 1929 года Лядов случайно нашел ее и передал в распоряжение Комиссии по охране природы и памятников культуры, уполномоченным которой являлся.
Еще в 1925 году Общество «Старый Петербург—Новый Ленинград» совместно с Пушкинским Домом объявило конкурс на проект памятника на месте дуэли, но тогда ни одно из предложений не нашло своего воплощения. Спустя десять лет, в 1935 году, установили обломленную гранитную колонну, созданную по проекту архитектора Е. Катонина. В 1937 году, к 100-летию дуэли, ее сменил девятиметровый обелиск с бронзовым медальоном (архитектор — А. Лапиров, скульптор — М. Манизер). Памятник открыли 8 февраля, в 100-летнюю годовщину смерти Пушкина. В торжестве принимали участие академик Н.С. Державин, профессор Г.А. Гуковский, художник Н.Э. Радлов, народный артист Ю.М. Юрьев, писатели Б. Лавренев и М. Слонимский.
«Царская Россия не могла простить Пушкину его призыва к освободительной борьбе, — заявил, открывая памятный митинг, начальник Ленинградского управления по делам искусств т. Рафаил. — Все его творчество, направленное на подрыв корней крепостнического николаевского режима, вызывало ненависть царского двора. И самодержавие казнило своего великого поэта».
Что и говорить, тогдашняя власть без всякого стеснения использовала имя Пушкина в политических и идеологических целях, представляя его едва ли не как предтечу и вдохновителя будущих поколений революционеров. Создавалось впечатление, что еще немного, и великий поэт чуть ли не с красным флагом устремится на баррикады. Конечно, это было очень большое преувеличение.
Место дуэли A.C. Пушкина на Коломяжском шоссе. Январь 2007 г. Фото автора
Кстати, любопытная деталь: поскольку установленный на месте дуэли обелиск сильно напоминал исчезнувшее надгробие с могилы служившего при дворе Павла Петровича немецкого поэта и драматурга Фридриха Клингера, похороненного на Смоленском лютеранском кладбище, то ходили слухи, будто памятную стелу просто перенесли с разоренной могилы. В 1962 году перед обелиском появились две плиты, отмечавшие барьеры роковой дуэли.
Но это был не единственный поединок, случившийся в тех местах. Несколько дуэльных историй произошло возле Коломяжского ипподрома в начале XX века, хотя подобный способ защиты своей чести и достоинства, казалось бы, уже уходил в прошлое. Тем не менее в великосветских кругах, а также среди политиков поединки оставались весьма распространенными.
Летом 1908 года на весь Петербург прошумела история о дуэли одного из лидеров крайне правых Н.Е. Маркова 2-го и представителя «левого» крыла Думы одесского депутата О.Я. Пергамента (о ней уже упоминалось на стр. 100). Секундантами Маркова 2-го выступали не менее известные «правые» политики В.М. Пуришкевич и В.В. Шульгин.
Известие о дуэли широко распространилось в столице, и когда ночью 24 июня на Егерском проезде вблизи Удельного ипподрома показались участники дуэли и их секунданты, здесь появились несколько десятков корреспондентов столичных газет. Некоторые из них вооружились фотоаппаратами. Неподалеку остановились кареты скорой помощи, заказанной заранее. Фотографы стали выбирать удобные ракурсы для съемки, а дуэлянты занимать места у барьеров. По словам репортеров, «большая группа собравшихся оживленно беседовала, курила. Появились откуда-то конфеты, фрукты». Особенно нервничал из-за присутствия посторонних лиц В.В. Шульгин, опасаясь того, что в них может попасть шальная пуля.
