«Пустяки!» — горделиво заявлял Пиотровский о своей ране. Причину падения он объяснял исключительно порывистым ветром, а не какой-либо неисправностью аппарата. Тем не менее обратного перелета из Кронштадта в Петербург тогда так и не состоялось. 5 октября Пиотровский вышел из госпиталя и на казенном пароходе с батареи «Константин» отправился в Петербург. На тот же пароход погрузили и поврежденный в результате падения аэроплан «Блерио»...
9 октября 1910 года с Комендантского аэродрома был совершен ставший рекордом того времени беспосадочный перелет в Гатчину, а в 1911 году — первый воздушный перелет из Петербурга в Москву. Из девяти авиаторов, стартовавших в Петербурге, только один смог достичь первопрестольной. Этот перелет не без основания называли «кровавым» — уж слишком трагическими оказались его последствия.
Он стартовал на Комендантском аэродроме 23 июля (10 июля по старому стилю) 1911 года. В перелете, организатором которого стал Всероссийский аэроклуб, приняли участие только гражданские авиаторы — военное командование не разрешило участвовать в нем офицерам, хотя именно они были самыми опытными летчиками. Государственная дума выделила на перелет 100 000 рублей. Были учреждены призы, самый большой — за скорейшее достижение Москвы, в 15 000 рублей. Пессимисты уверяли, что ни один из участников не долетит до конечной цели: во-первых, говорили они, среди них мало опытных «летунов», а во-вторых, состязание устроено наспех, из-за чего некоторым авиаторам придется лететь на неиспытанных аэропланах. «Спешка в устройстве перелета может привести к трагическим последствиям», — предупреждали они. И, как вскоре выяснилось, оказались правы.
Провожать авиаторов на Комендантский аэродром пришло немало петербуржцев. «Ради авиации Петербург не спал ночь, — сообщали столичные репортеры. — Масса народа бодрствовала в Галерной гавани, на взморье, в порту. Толпились вдоль набережных Невы и Невок, вдоль Черной речки, чтобы полюбоваться полетом авиаторов, начинающих воздушное путешествие в Москву». Первым взлетел знаменитый русский «летун» С.И. Уточкин. Толпа на аэродроме возбужденно кричала «ура!», «в Москву!», махали шляпами и платками.
Но до Москвы удалось долететь только одному из девятерых участников состязаний — молодому авиатору А.А. Васильеву. Все другие либо покалечились, либо повредили свои аэропланы и отказались от полета. Первое известие пришло о летчике М.Ф. Кампо-Сципио — он сбился с пути и сел близ станции Оредеж, причем на его аэроплане лопнул бак с горючим. В первый же день в трех верстах от Тосно упал с высоты тысячи метров B.C. Масленников: самолет разбился, сам летчик и его пассажир не пострадали, однако от дальнейшего участия в перелете Масленников отказался. Под Новгородом упал аэроплан Уточкина, но сам авиатор отделался испугом. Первым же в Новгород прибыл М.Г. фон Лерхе на своем «Этрихе», однако, вылетев из Новгорода, он свалился в болото. «Мягкая посадка» спасла его от смерти, но он получил ушиб головы, ударившись о бак с бензином. Близ Вышнего Волочка упал самолет Г.В. Янковского.
Вперед вырвался А.А. Васильев и уже на второй день «перелетной» недели достиг Москвы. На Ходынском поле встречать его собралась толпа народа во главе с московским губернатором, от имени Москвы поздравившим летчика с «открытием первого воздушного пути между столицами». Пресса сразу же наградила Васильева, еще недавно служившего простым чиновником в суде, титулом «короля русских летунов». Пока он праздновал свою победу, на пути перелета случилось несколько трагедий: под Крестцами разбился С.И. Уточкин, под Царским Селом — В.В. Слюсаренко, а его пассажир погиб.
В 8 часов вечера 15 июля в Москве и на всех этапах закрыли официальный хронометраж, и перелет объявили законченным. Комитет по перелету присудил призы Васильеву (всего 10 500 рублей), другие призы получили Янковский и Агафонов.
В обществе яростно обсуждали итоги полета. Одни только и говорили об отваге и упорстве авиаторов, преодолевших стихию и показавших себя героями и храбрецами. Другие не без основания ставили вопрос: почему же столь трагичными оказались итоги первого перелета? «Перелет „Петербург—Москва“ оказался более кошмарным, чем ожидали даже самые мрачные пессимисты, — писала „Петербургская газета“. — Организация наспех дала ужасные плоды. Вместо триумфов перелет принес русской авиации много горя. Из-за плохой организации, точнее говоря, из-за полной дезорганизации, получился грандиозный скандал». Даже относительно благополучно добравшийся до Москвы Васильев заявил журналистам: «Второй раз я этот перелет ни за какие деньги не стану делать... Это каторга. Это обречение на смерть».
И все равно полеты на большие расстояния продолжались. В июле 1912 года тысячи горожан, собравшихся на летном поле, громовым «ура!» встречали аэроплан, проделавший 23-дневный перелет из Берлина в Петербург. А в июне 1913 года на Комендантском аэродроме торжественно встречали доблестного французского авиатора Бриндежона де Мулине, совершившего перелет Париж—Петербург.
«Красивая сказка превратилась в действительность, — говорилось в „Петербургском листке“. — То, о чем не смели думать 10—15 лет тому назад, теперь совершившийся факт. Люди-птицы перелетают огромные пространства легко, свободно, почти шутя».
Бриндежону де Мулине был всего 21 год, и летным делом он занимался только два года, но за ним уже числилось немало побед, что дало ему право считаться одним из лучших летчиков Франции. На счету Мулине значились блестящие перелеты Париж—Лондон—Брюссель—Париж, Париж—Бордо—Мадрид—Барселона—Лион—Париж и др. Петербург, по признанию самого Мулине, явился шестой и самой удаленной от Парижа столицей, которую ему удалось посетить на аэроплане.
Из Парижа Мулине вылетел 28 мая 1913 года. В пути он совершил несколько остановок, в том числе четырехдневную — в Варшаве. Последний перелет пролегал между Двинском (ныне Даугавпилс в Латвии) и Петербургом. С раннего утра 4 июня, когда в Северной столице получили телеграфное известие об отправлении Мулине из Двинска, на Комендантский аэродром прибыли представители Всероссийского аэроклуба, пресса, фотографы. Потянулись часы томительного ожидания.
Расстояние между Двинском и Петербургом Мулине должен быть покрыть за пять часов. Однако шел уже десятый час, а авиатор все еще не появился. Все напряженно всматривались вдаль. Когда же наконец вдалеке показалась медленно приближающаяся черная точка, фотографы и кинематографисты немедленно приготовили свои аппараты. Под стрекотанье камер, вспышки фотоаппаратов, крики «ура!» и «vive la France!» самолет француза приземлился у самой Царской палатки. Начались шумные овации, авиатора понесли на руках и подали шампанское. Мулине выглядел очень бодро и охотно делился впечатлениями. Задержку в пути он объяснил вынужденной посадкой в Пскове для дозаправки. По его словам, за все время путешествия с ним случилась только одна авария — в Двинске, да и то самая ничтожная. Всероссийский аэроклуб чествовал смелого летчика торжественным обедом.
Спустя пять дней, 9 июня, тысячи горожан пришли на Комендантский аэродром наблюдать за показательными полетами француза Мулине и опытнейших петербургских летчиков. Лучшие места в ложах заняли военный министр, члены Государственного совета и представители модного света. Всю чистую прибыль от авиашоу его организаторы обещали передать в «фонд пострадавших авиаторов».
