– Эми…
Она швырнула телефон на кровать и отвернулась:
– Мне надо собрать вещи.
– Эми, я…
– Уходи, Сонни. – Она не смотрела на меня. – Просто… убирайся из моей комнаты.
Она впервые прогоняла меня. Раньше это был мой выбор: я уходила, чтобы дать ей возможность побыть одной. Но на этот раз…
На этот раз она требовала, чтобы я ушла.
И имела на это полное право.
Потому что на этот раз я облажалась по-крупному.
19
Дорога от Гамильтона до коттеджа в Теннесси занимала почти семь часов.
И это были самые мучительные семь часов в моей жизни.
Хотя это чувство по той или иной причине разделяли все, кто был в машине.
Для начала Уэсли настоял, чтобы мы ехали на «Порше».
– Но нас четверо, – возразила Бьянка, когда утром мы стояли во дворе дома Рашей, готовые тронуться в путь.
Эми не сказала мне ни слова со вчерашнего вечера, с тех пор как выгнала меня из своей комнаты.
– Там как раз четыре места, – сказал Уэсли.
– Ты всерьез считаешь, что сзади можно сидеть? – не сдавалась Бьянка. – Однажды я уже ездила сзади и вынуждена с тобой не согласиться.
– Но мы не можем взять твою машину, – сказал он, закидывая ее дорожную сумку в багажник. Хотя можно ли назвать багажником то, что находится в передней части автомобиля? Меня это привело в замешательство, но я решила, что сейчас не время задавать вопросы. – Ты до сих пор не отремонтировала печку. И да, я знаю, что машину Сонни уже забрали из мастерской, но ты уверена, что на ней мы дотянем до границы штата?
Он взял мой чемоданчик и тоже запихнул его в крохотный багажник. Я сомневалась, что в нем поместятся все наши вещи.
– А машина Эми? – спросила Бьянка.
Уэсли положил в багажник последнюю сумку и, как мне показалось, с большим усилием закрыл его.
– Слишком поздно, – сказал он. – Мы уже погрузились.
Бьянка застонала:
– Ты такой осел!
– Осел на крутой тачке.
– Крутой и непрактичной тачке.
– А ездить три года на машине со сломанным обогревателем – это практично?
– Да я почти не бываю дома, чтобы на ней ездить!
Я взглянула на Эми, которая довольно демонстративно не смотрела в мою сторону.
Нас с Бьянкой, как самых миниатюрных, усадили назад, на так называемое сиденье. Уже через десять минут у меня затекли ноги, а путь предстоял неблизкий.
В такой компактной машине невозможно было скрыть напряженность между лучшими подругами, которые играют в молчанку. Особенно когда двое других пассажиров постоянно подтрунивают друг над другом.
– О боже, Уэсли, – заныла Бьянка. – Мы же не будем слушать это дерьмо до самого Теннесси?
– Билли Джоэл – дерьмо? Ну, спасибо!
– Мне нравится Билли Джоэл, но не семь часов Билли Джоэла. – Бьянка повернулась ко мне: – Вот уже несколько месяцев он одержим «New York State of Mind»
[40]. Я больше не могу. Сонни, Эми, поддержите меня.
Но Эми лишь пожала плечами, а я решила, что не стоит сейчас спорить с Бьянкой или Уэсли, пусть даже и в шутку. Внутренний голос подсказывал, что лучше пока держать рот на замке. По крайней мере, в присутствии Эми. Я наивно полагала, что, если буду помалкивать достаточно долго, она постепенно отойдет от вчерашнего. Мне не хотелось подливать масла в огонь неосторожными словами, которые могло бы ее взбесить.
– Молчание? – удивился Уэсли. – Вы серьезно? Вы что, обе воды в рот набрали?
– Серьезно, – сказала Бьянка. – Девчонки, вы в порядке?
– Я в порядке, – ответила Эми. Но жесткость ее тона говорила об обратном.
– Я тоже, – пробормотала я.
– Ладно… – протянул Уэсли.
Я заметила, как они с Бьянкой переглянулись в зеркале заднего вида.
Эта пытка продолжалась целую вечность. И как назло, Бьянка с Уэсли никак не могли угомониться:
– Нет, это не наш съезд, Бьянка. Я точно знаю.
– Что-что? Кто из нас бывал там раньше?
– А кто хуже всех ориентируется на местности?
– Определенно не я.
– Ты заблудилась в центре Манхэттена. В этом году. А как долго ты живешь в Нью-Йорке?
– Это с каждым может случиться.
– Улицы пронумерованы, – заметил Уэсли. – Это же как сетка!
– Я бы доверяла тебе больше, если бы ты пользовался навигатором в телефоне.
– Не могу. Меня раздражает его голос.
– А меня – твой, – фыркнула Бьянка.
– Вау! Я тоже тебя люблю.
Она рассмеялась:
– Ладно, давай спросим у остальных пассажиров. Милые дамы, кому вы больше доверяете как проводнику? Тому, кто бывал там раньше…
– И тому, кто может потеряться в общежитии, где живет.
– Заткнись! Это неправда! – Бьянка откашлялась. – Повторяю вопрос: вы доверяете тому, кто бывал там раньше, или самоуверенному придурку, который даже не пользуется навигатором?
Но в ответ «милые дамы» лишь пожали плечами.
Они предприняли еще несколько попыток, прежде чем окончательно сдались, так и не вытянув из нас ни слова.
Они поболтали еще немного, пока их энтузиазм не растворился в пучине неприязни и неловкости, заполнившей салон «Порше».
Колени нестерпимо болели, но я старалась не двигаться, чтобы ненароком не задеть спинку сиденья Эми. Я знала, что это глупо. Вряд ли моя возня заставила бы ее ненавидеть меня еще больше, но страх уже проник внутрь и сковал мою грудь невидимыми цепями.
Широкие гладкие автострады постепенно сменились узким извилистым серпантином, опоясывающим голубоватые холмы. И, если отбросить в сторону мои тревоги и игнорировать ноющие колени, от красоты пейзажа захватывало дух.
Наконец после череды головокружительных поворотов Уэсли свернул на гравийную дорогу, петляющую среди высоких деревьев, и остановился перед небольшим, но ухоженным домиком. На террасе в углу висели качели, на крыше лежала снежная шапка. Все вокруг выглядело как на рождественской открытке.
– Ну, слава богу, – пробормотала Бьянка, когда Уэсли выключил зажигание.
Плюс один, подумала я.
Мы вылезли из машины и забрали свои вещи из багажника. Бьянка нашла под ковриком ключ от дома и открыла дверь.
Обстановка была довольно простой, но уютной. Допотопный телевизор, камин и коридор, ведущий к спальням.
