Я не раз ловила себя за тем, что набираю номер Райдера, чтобы услышать его голос, получить его совет, да просто для того, чтобы он заставил меня рассмеяться. Потом я вспоминала, что он тоже ненавидит меня и что разговор с ним добьет меня окончательно.
Я надеялась, что родители Эми не почувствуют тяжелой атмосферы в доме, но, разумеется, от них ничего не укрылось.
– Сонни, – донесся из-за двери голос миссис Раш. – К тебе можно?
– Да, – сказала я, поднимаясь с подушки. До этого я валялась на кровати, уставившись в потолок и размышляя о том, как ужасна моя жизнь. Знаете, очень продуктивное занятие. – Входите.
Они вошли вместе – мистер и миссис Раш, и мистер Раш закрыл за собой дверь. По их лицам я уже догадывалась, что ничего хорошего меня не ждет.
– Мы захотели проведать тебя, – сказала миссис Раш, присаживаясь на край кровати.
– Мы знаем, что между тобой и Эми… не все гладко, – вступил мистер Раш.
Преуменьшение века.
– Да… Э-э. Я в порядке.
– Это хорошо, – сказала миссис Раш. – Ты знаешь, мы любим вас обеих и уверены, что в конце концов все образуется.
Меня радовал ее оптимизм, потому что мне его не хватало.
– Мы не знаем, что между вами происходит, – продолжил мистер Раш. – Вы обе избегаете разговоров на эту тему. Что ж, ваше право. Мы просто хотим, чтобы вы знали, что мы готовы помочь советом.
Я чувствовала надвигающееся «но».
– Мы тут подумали, – сказала миссис Раш. – Это продолжается уже две недели, и… может быть, для вас обеих будет лучше пожить какое-то время врозь. Чтобы отдохнуть друг от друга.
– О!
Я почувствовала, как во мне поднимается волна паники. Потому что уже знала, что последует дальше. Я догадывалась, что они собираются сказать.
И меньше всего хотела это услышать.
– Мы были очень рады принять тебя в нашем доме, – заявил мистер Раш. – Но жить вместе тяжело. Даже лучшим друзьям. Поэтому, наверное, тебе пришло время вернуться домой.
27
Они настояли на том, чтобы отвезти меня на своей машине.
Я говорила им, что у меня есть Герт. Уверяла, что смогу добраться сама. Просила их не беспокоиться.
Но они и слышать не хотели.
Мы въехали во двор около полудня, и, хотя стояла на удивление солнечная для начала марта погода, все в моем доме казалось мрачным и серым. Как будто в нем обитали привидения. Как будто вечная тень нависала над ним, цепляясь за ветки дерева перед окном.
– Вам необязательно заходить, – сказала я, пытаясь придать своему голосу уверенности. – Я сама смогу поговорить с мамой.
– А она вообще-то дома? – спросила миссис Раш. – Машины не видно.
– Она… наверное, на работе, – сказала я. – Но скоро придет. У меня есть ключ, так что…
– Почему бы нам не подождать ее вместе с тобой, – предложил мистер Раш. Впрочем, это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Они с миссис Раш тут же отстегнули ремни безопасности и вышли из машины.
Но я застыла на заднем сиденье.
Нет.
Нет, только не это.
– Пошли, Сонни. – Миссис Раш открыла дверцу рядом со мной. – Все будет хорошо. Я знаю, тебе, наверное, страшно объясняться с мамой, но поэтому мы и здесь.
Однако не это пугало меня.
Я вылезла из машины, пытаясь сохранять самообладание, в то время как паника клокотала в животе. Я на ощупь отыскала ключ в глубине сумочки, который так и провалялся там на дне несколько месяцев – бесполезный, ненужный. Поколебавшись, я вставила его в замочную скважину.
– Спасибо, что вы поехали со мной, – пролепетала я. – Но правда, вам ни к чему оставаться. Наверное… лучше, если я поговорю с ней наедине. Я могу позвонить вам после…
– Я думаю, нам следует остаться, – возразил мистер Раш. – Судя по тому, что ты рассказывала, твоя мама принимает все слишком близко к сердцу. Если мы будем рядом, возможно, она отреагирует спокойнее.
– Мы просто хотим убедиться, что с тобой все в порядке. – Миссис Раш слегка потрепала меня по волосам. – Пойдем в дом, Сонни. На улице холодно.
Я никак не могла справиться с дрожью в руках:
– Вам совсем необязательно…
– Мы знаем, – твердо сказал мистер Раш. – Но мы хотим зайти.
Под пристальными взглядами Рашей мне ничего не оставалось, кроме как открыть переднюю дверь и впустить их внутрь.
В гостиной было темно, жалюзи опущены, а от затхлого запаха я чуть не задохнулась. Я поежилась в куртке. В доме оказалось ненамного теплее, чем на улице. Краем глаза я заметила, как Раши переглянулись, и паника комом подкатила к горлу.
– Мама может прийти нескоро, – сказала я. – У нее такой странный график на работе.
– Мы подождем, – сказал мистер Раш, но в его голосе слышались скептические нотки. Он уселся на диван, и облако пыли взметнулось вверх. У него хватило такта сделать вид, что он ничего не заметил. – Садись со мной. Подождем вместе.
– Э-э… – Я посмотрела на миссис Раш, которая как будто оценивала обстановку, обшаривая глазами каждый уголок гостиной. – Знаете, моей маме может не понравиться, что дома столько гостей. Вам это покажется странным, но она самый настоящий интроверт. Для нее это лишний стресс и…
– Сонни, – прервал меня мистер Раш. – Скажи честно, что-то не так?
– Нет. – Но мой голос дрогнул. – Нет, я просто волнуюсь, что мама будет недовольна, когда вернется домой. Мне действительно нужно поговорить с ней с глазу на глаз.
– Здесь так темно, – сказала миссис Раш. – Позволь, я включу свет.
– Нет!
Но было слишком поздно. Она щелкнула выключателем на стене.
Не зажглась ни одна лампочка.
– Сонни, – тихо спросила миссис Раш, – в доме что, нет электричества?
– Что вы… просто лампочка перегорела.
– Но и батареи холодные.
– Мама любит, когда прохладно.
– Сонни, – с укором произнес мистер Раш.
– Все в порядке. Все хорошо. Вам нужно идти.
– Здесь никто не живет вот уже несколько месяцев, так ведь? – спросила миссис Раш.
Ее голос звучал так мягко, так нежно, что от этого стало еще больнее.
Я попыталась засмеяться, но смех получился каким-то безумным и холодным:
– Что за ерунда? Мама живет здесь постоянно. Она скоро будет дома.
Мистер Раш встал с дивана, подошел ко мне и положил руку на плечо:
– Не надо нас обманывать. Просто скажи, что случилось, ладно?
И вот тогда я сломалась, теряя остатки самообладания, за счет которого и держалась все эти долгие месяцы. Может, так на меня повлиял этот дом. Может, бесконечная доброта в голосе мистера Раша. А может, просьба больше не врать, прозвучавшая уже в тысячный раз. Одним словом, во мне рухнули и рассыпались все барьеры самоконтроля.
