Мириам медленно опустила голову, но не в знак покорности, такие нюансы Пилат мог уловить с легкостью, он достаточно хорошо понимал людей — она не хотела, чтобы прокуратор видел слезы, блеснувшие в ее глазах.
— Иди, — приказал Всадник Золотое Копье.
На его лице снова возникла маска превосходства, схватилась коркой и застыла, словно подсохшая глина. Если несколько мгновений назад в нем еще можно было рассмотреть человеческие чувства, то сейчас он вновь стал десницей Рима. Таким, каким ему надлежало быть — жестким, бесчувственным, не ведающим сомнений.
Он даже не посмотрел вслед уходящей просительнице: прокуратора ждали дела, секретарь подал ему пергамент для подписи. И Пилат не заметил, как в тени галереи, что тянулась за лифостратоном, тенью проскользнула, спеша за Мириам, его жена — Прокула.
Израиль. Яффа
Штаб-квартира контрразведки «Шабак»
[34]
Наши дни
Мало кто из людей штатских задумывается о том, что творится в спецслужбах после удачного демарша террористов. Любому штафирке, конечно же, понятно, что для руководства провинившихся подразделений наступает Судный день, что летят прочь с плеч повинные и неповинные головы, с кого-то срывают погоны, с кого-то всего-навсего звезды с погон, ищутся и назначаются виновные, кого-то увольняют… Это, естественно, правда, но далеко не вся правда. Виновных ищут и примерно наказывают за халатность или служебное несоответствие, хотя далеко не всегда удача террористов означает утерю бдительности со стороны спецслужб — просто одна сторона, кстати, не самая глупая и бедная, переигрывает вторую. Но любое наказание, каким бы справедливым или несправедливым оно не казалось со стороны, не должно ни на секунду помешать эффективной работе подразделения.
Проигрывать — всегда больно, а быть застигнутыми врасплох еще и унизительно. Не было шахматной партии, в которой одни гроссмейстеры переиграли других. Террористы не проявили коварства, хитрости или расчетливости. Все делалось «в лоб», нагло, без особых ухищрений, но получилось же у них! Получилось! Именно поэтому произошедшее в Эйлате привело в такую ярость всю контрразведку — от высокого начальства, никогда не покидавшего кондиционированные кабинеты, до самых последних секретных сотрудников, всю жизнь шляющихся по арабским рынкам. Структуры «Шабак» заработали, как сердце после прямого впрыска адреналина — в полную силу, не обращая внимания ни на строгость израильских законов, ни на страшный шум, поднявшийся после того, как пресса и оппозиция открыто объявили именно «Шин-Бет»
[35] виновной в преступной халатности, а, значит, и в гибели людей во время взрыва в эйлатском отеле.
«Шабак» даже в настоящий Судный день не остановил бы работу по обнаружению и уничтожению террористических группировок на территории Израиля, что уж говорить о том, что никакие обвинения в преступной халатности и утрате бдительности, никакие грядущие увольнения и санкции против руководителей «Шин-Бет» не могли повлиять ни на интенсивность, ни на качество работы после страшной ночи на берегу Красного моря.
Весь состав «Шабак» подняли по тревоге, большинство сотрудников отозвали из отпусков — практически все силы контрразведки были брошены на то, чтобы в самые короткие сроки обнаружить террористов и обезвредить их любым способом. Уж в чем в чем, а в способах нейтрализации угроз и методах наказания террористов «Шин-Бет» не стеснялся никогда.
Сотрудники всех трех подразделений контрразведки работали без сна и отдыха вторые сутки, просеивая страну через мелкое сито. Найти подрывников и их хозяев! Когда? Да вчера! Немедленно! Если для достижения цели надо было бы не спать неделю, можно не сомневаться — шабаковцы держались бы до последнего. Никому и в голову не пришло прикрывать от наказания собственную задницу — не до того. Надо было закрыть грудью испуганную страну, хоть и привыкшую к постоянной террористической угрозе, но так и не освоившую науку бесстрастно терять людей.
Через два(!) часа после взрыва, еще до того, как осела поднятая пыль, сотрудники «Шин-Бет» нашли могилу в пустыне и раскопали почти растворившийся в кислоте труп. Не превратившиеся в едкую жижу части Ясина отправили вертолетом в Бер-Шеву, где сразу же начали анализ уцелевших кусков на ДНК. Через полтора часа после этого экспертная группа Департамента по арабским делам уже работала над обгорелым кузовом такси «Мерседеса» 1984 года выпуска и над останками, обнаруженными в нем.
«Шабак» шел по следу, не упуская ничего из возможного и невозможного, но пока что в его руках оказывались только изуродованные до неузнаваемости трупы. Преступники не просто заметали следы, они зачищали любые возможные зацепки, без колебаний рвали цепи в самых слабых местах, лишая контрразведчиков важнейшей из вещей, гарантирующих будущий успех, — оперативной информации.
Глупо было предполагать, что работа «Шин-Бет» строится исключительно на старых как мир розыскных методах. На самом деле «Шабак» — современная, прекрасно экипированная спецслужба, оснащенная технически на уровне лучших мировых образцов. Подразделение электронной разведки Департамента по арабским делам (совершенно неизвестное незаинтересованной публике) своим опытом и умениями может посоперничать со всеми титулованными коллегами с Пенсильвания авеню, Лубянки и Темз Хауза.
[36]
Именно здесь, в Яффе, в группе контроля электронных отправлений, в 4.30 утра раздался радостный вскрик. Выловленное в общем потоке письмо с виду было совершенно безобидным, но шифр, которым было закрыто сообщение, оказался знаком специальной поисковой программе, шерстившей весь траффик, идущий через узлы на территории Израиля. Письмо расшифровали — некий Абу Назир поздравлял некого Адиля Аббаса с удачно проведенной сделкой и желал ему долгих лет и новых успехов. Время отправления письма — полчаса после проведения теракта в Эйлате. Ночь — не самое лучшая пора для поздравлений по поводу удачной сделки. Специалисты-криптографы легко определили, что в письме есть еще один шифр, на этот раз из текста удалось извлечь адрес. Такой адрес уже был в файлах у «Шабак» — явочная квартира «Хамаса» в Бер-Шеве, лет пять находившаяся под колпаком. За квартирой мгновенно усилили наблюдение — гость мог прийти с минуты на минуту, и упустить возможность побеседовать с ним с глазу на глаз никто не хотел.
