Отправитель исходного письма, если судить по IP, находился в секторе Газа и выходил в сеть с мобильного телефона. Такие вещи обычно делают с разового сотового, но в этом случае IMEI трубки уже светился в одном из расследований. Правда, доказательства против студента Иерусалимского университета Масуда бен Малика на тот момент не нашлись, но паспорт трубки в базе остался, и теперь дотошный поисковик выдал найденное соответствие в течение нескольких секунд. У будущего электронщика бен Малика, помимо IP, был конкретный физический адрес в Иерусалиме, по которому он проживал вместе с родителями. Родичи будущего инженера не сильно обрадовались, когда в половину седьмого утра к ним в дом, вместе с дверьми и рамами окон, вошли крепкие парни в военной и гражданской одежде.
Обыск в комнате Масуда, как, впрочем, и во всем доме, не дал ничего, кроме старого лэптопа «Тошиба» с полетевшим жестким диском и нескольких книг ваххабитского толка. Компьютер моментально доставили в иерусалимский офис, оказалось, что пользовались ноутбуком недавно, всего лишь двое суток назад. Естественно, диск извлекли и поставили на восстановление. Информация, которая легла на стол начальству к 9.30 утра, сильно обрадовала руководство контрразведки, но могла бы чрезвычайно огорчить Валентина Шагровского и Арин бин Тарик. В восстановленных файлах их фамилии и фото фигурировали вместе со схемами подъезда к тому самому взорванному эйлатскому отелю «Царица Савская»…
Арин бин Тарик в базе «Шабак» присутствовала, как служившая в израильской армии арабка христианского вероисповедания. Шагровский нашелся почти сразу же в базе лиц, получивших право на въезд через посольство Израиля в Украине. Пригласившая Шагровского сторона — его родной дядя профессор Кац, научный руководитель той самой Арин бин Тарик…
Все трое пропали во время нападения на археологическую экспедицию в крепости Мецада, информация о котором была засекречена чуть ли не по личному распоряжению премьер-министра накануне взрыва в Эйлате.
Цепочка выстраивалась интересная.
Шагровский и бин Тарик были объявлены в розыск по «красному» коду, а на профессора был выставлен тревожный «флажок» — в случае обнаружения не арестовывать, а поместить «под колпак». Плотно накрыть, чтобы не ушел.
Ориентировка всем силовым службам была разослана к 9.45 утра 13 апреля 201.. года, ровно через двадцать минут после того, как «Патфайндер» с профессором и Арин в салоне въехал в черту Иерусалима и через восемь минут после того, как Шагровский в первый раз приоткрыл глаза и попросил пить.
Портреты Арин и Валентина появились на экранах телевизоров в 10 утра, в блоке новостей.
Хасим как раз открыл очередную банку колы и чуть не подавился коричневой сладкой жидкостью, закашлялся от радости и расплылся в довольной улыбке. Все-таки — он гений. Все сработало! Все получилось! Евреи клюнули на прекрасно исполненную им фальшивку! Теперь за Кацем и его выродками начнет охоту одна из самых могущественных структур государства Израиль. Останется только наблюдать за тем, как дичь загонят в силки. Остальное — не его забота. Он выполнил задачу, поставленную Шульце — в случае неудачи группы немца натравить на беглецов «Шабак» и «Хамас» одновременно. Кто-нибудь до них доберется, обязательно доберется!
Хасим смахнул с подбородка колу и хихикнул своим противным тонким голоском.
Гений! Однозначно — гений!
Книга вторая
Глава 1
Иудея. Ершалаим
Дворец Ирода Антипы, тетрарха
30 год н. э.
Тетрах Галилеи и Переи, сын покойного царя Иудеи Ирода Великого, Ирод Антипа пребывал в дурном расположении духа. Плохо, когда предпраздничный день начинается со встречи с первосвященником Каиафой, но еще хуже, когда он начинается с неприятных обязанностей, от которых нельзя отвертеться.
Когда ему доложили о том, что во дворец явился Каиафа в сопровождении десятка левитов, четырех членов Синедриона и одного арестованного, Антипа даже заколебался: не сказаться ли ему больным? Здесь, в Ершалаиме, Антипе вовсе не хотелось заниматься политическими делами. Это у себя во владениях он был строителем, достаточно мудрым правителем и дальновидным человеком, а здесь он хотел казаться таким, каким слыл в Иудее — легкомысленным и недалеким любителем роскоши, наслаждений и женщин. Будучи достойным сыном своего великого отца, Ирод Антипа знал, что чем меньшее количество людей знают твое истинное лицо, чем менее осведомлены посторонние о твоих сильных и слабых сторонах, тем легче манипулировать ими, добиваясь своих целей.
Те, кто верил слухам о нем, удивлялись: как такой негодный правитель столь удачливо властвует в Галилее и Перее столько лет? Властвует, не проедая отцовского наследства, а строит города, возводит дворцы и сохраняет мир, несмотря на попытки опасных бунтовщиков-зелотов сместить его с трона, несмотря на обиженного Арету, грозного царя Набатеи, мечтающего отомстить за поруганную честь дочери, несмотря на то, что его многочисленные враги (а среди них были и родственники) не устают посылать Цезарю пространные доносы.
Те же, кто слухам не верил, удивлялись мудрости его поведения и той предусмотрительности, с которой Антипа скрывал свое настоящее лицо.
У каждого человека есть слабое место. Слабым местом Ирода Антипы была его любовь к бывшей жене брата Ирода Филиппа — Иродиаде. Пятидесятилетним мужчинам положено влюбляться в юных дев — так повелевает им естество. Иродиада же была далеко не юна, когда он встретил ее, у нее подрастала двенадцатилетняя дочь — расцветающая Саломея, красота Иродиады уже перевалила через зенит и начала недолгий путь к закату, но любовь поразила тетрарха в самое сердце.
Иудейские законы запрещали женитьбу на супруге брата, если она еще не была вдовой. Иродиада же вдовой не была. Брат Ирода Антипы по отцу был жив и пребывал в добром здравии. То, что родич уводит у него жену, сильно Филиппа не огорчило, хотя и любви к братцу не добавило. Впрочем, в семье покойного иудейского царя дети никогда особых симпатий друг к другу не питали.
Но то, что женщина, к которой Антипа воспылал страстью, вышла замуж за первого мужа по иудейскому обряду, было не единственной проблемой. Сам Ирод был по Закону женат на дочери набатейского царя Ареты Четвертого — Цеймат, и женат без малого двадцать лет. Римские законы, в отличие от законов иудейских, разводу не препятствовали, а тетрарх был гражданином Рима и мог разводиться по своему разумению хоть сотню раз, да вот беда: брак с Цеймат был союзом не столько матримониальным, сколь политическим, а политические союзы так просто не разрываются.
Разумом Антипа это понимал, но неведомая ему ранее сила любви решила все иначе. Кипящая от справедливого гнева Цеймат сначала умчалась в пограничную крепость Махерон, а уж оттуда бежала к отцу. Развод, который тетрарх только замышлял, сразу стал реальностью и Антипа немедленно осуществил задуманное, освободившись разом и от опостылевшей супруги, и, что было непростительной для царя глупостью, от выгодного военного союзника.
