Он успел крикнуть: «Беги!», распахнуть дверцу и вывалиться из джипа в вполоборота, уже со штатным «глоком» в руках. Он даже успел выстрелить, но, увы, не попал — пуля лишь оцарапала Седому плечо. Зато Седому не пришлось целится. Он только надавил на спусковой крючок, а Ави сам влетел под струю свинца из ствола АКСУ. Расстояние между убийцей и жертвой было не более четырех метров, и у сагама просто не было шансов. Ни один жилет не выдерживает попадания в него высокоскоростной пули в металлической оболочке на такой дистанции, Ави же был одет в стандартный кевларовый жилет, который прошило с легкостью. Из спины контрразведчика полетели клочья. Он рухнул на камни мостовой, суча ногами, еще не мертвый, но с разорванной грудью и бесчувственный. С каждым вздохом жизнь утекала из него, на губах вспухали кровавые пузыри.
Сухой щелчок пистолетного выстрела и громогласное стаккато автоматной очереди разорвали время на «до» и «после».
Шимон должен был погибнуть следующим, но опыт и навыки сыграли на его стороне, поэтому он умер несколькими секундами позже — шансов на спасение у него не было. Он пригнулся к рулю, перехватил девятимиллиметровый «глок» в левую руку, а правой вырвал из-под приборной доски громадный «дезерт игл». «Глок» залаял, заплясал в его руках — он стрелял через металл дверей, сунув ствол себе подмышку. Палил не целясь, просто в сторону террористов, стараясь скорее их испугать, чем ранить, выигрывая мгновения, но не для того, чтобы выжить. Он был очень опытным оперативником и мог реально оценить шансы уцелеть — их не было вовсе. Ствол крупнокалиберного «игла» был повернут к открытой дверце, через которую несколько секунд назад навстречу смерти вывалился напарник. Террористов трое. Может быть и больше, но видит он только троих. Положить всех не в его силах, но достать хотя бы одного из них… О, да… Это вполне.
Лысоватый не стал стрелять в «ниссан», этим было кому заняться. Его задача уже маячила перед глазами. Он продолжал двигаться, не сводя глаз с профессора и Арин. Они были единственными, кто при звуках стрельбы не побежал, а замер, словно жена Лота. Двадцать шагов — прекрасное расстояние для прицельной стрельбы из автомата. Особенно по беззащитным людям! Он даже видел пот на лице старика, видел расширенные от испуга глаза девки! Арабка! Предательница! Вот что значит быть из христианской семьи! Смотри, смотри, девка! Вот она — ваша скорая смерть! Иншалла!
Ствол в руках Лысоватого начал подниматься. Совсем рядом, можно даже понюхать их страх! Вот и все, он просто разрежет этих двоих напополам первой же очередью!
Низкорослый, похожий на тумбочку крепыш, не обращая внимание на пальбу из «глока» и свистящий вокруг свинец, стал в трех шагах от кабины джипа и открыл огонь из своего АК чуть ниже линии стекол. Для «калашникова» автомобильная дверца все равно что картонный ящик. Пули вспороли сталь, как консервную банку, распотрошили приборную доску, прошили сидение (несколько ударились о стальной каркас и срикошетировали мимо цели) и ударили Шимона в левую руку, бок и спину.
Одна пуля перебила кисть и «глок» выскочил из разжавшихся пальцев. Шимон попытался ухватить пистолет за рукоятку и закричал от боли и бессилия. Кровь била из разорванных сосудов, заливая сидения, сквозь кожу торчали обломки раздробленной кости. Кусок стекла, разлетевшегося от попадания, отрубил ему ухо и вспорол скулу, но он почти не чувствовал новой боли.
Глупая, глупая, глупая смерть! Сколько раз он обманывал ее? Сколько раз дразнил и оставался цел и невредим! Умереть здесь, в центре Иерусалима, почти что в Еврейском квартале, в месте, которое считается совершенно безопасным! Какой абсурд! Он ведь мог умереть тысячи раз до того!
Сталь и свинец полосовали его плоть, но он все еще был жив, когда в открытом дверном проеме показался Седой с АКСу наизготовку. Доля секунды понадобилась ему, чтобы увидеть упавшего на руль Шимона. Доля секунды понадобилась Шимону, чтобы нажать на легкий, как перышко, спуск мощного пистолета. «Игл» на самом деле — охотничье оружие, и пуля калибра.50 на вылете из ствола не обладает ни колоссальной скоростью, ни колоссальной пробивной силой. Но за счет массы остановить она может даже буйвола.
Седой был мужчиной крупного сложения, но до буйвола не дотягивал. Пуля угодила ему на ладонь ниже правой ключицы, прошила ребра, верхушку легкого и вылетела прочь вместе с большей частью лопаточной кости. Мощь тяжелой пули была такова, что тело отшвырнуло прочь, а внутренние органы еще до того, как он упал, превратились в кровавое желе от гидроудара.
Шимон умер почти одновременно с Седым, успев порадоваться тому, что таки сумел достать хотя бы одного врага. Автомат Низкорослого выплюнул последнюю гильзу и замолк. Стало тихо, крики разбегающейся толпы на фоне грохота выстрелов звучали, как шепот.
Низкорослый отщелкнул опустевший магазин и потащил из кармана полотняной рубахи следующий, полный.
В этот момент Лысоватый, считавший про себя каждый второй шаг, как раз сказал “шесть”.
Он еще успел увидеть, как рука Рувима Каца, которого большинство из сослуживцев по диверсионному отряду помнило под кличкой Египтянин, стремительно метнулась вверх. Заметил, как что-то полыхнуло (автомат Лысоватого уже был развернут правильно, оставалось только потянуть спуск!) и нежная длань Аллаха, которого он так рьяно призывал и которому так верно служил, коснулась его лба между густыми бровями.
Мир исчез в один миг — это Бог в своем милосердии погасил свет. Наверное, ему было тяжело смотреть, как у его любимца, настоящего воина Джихада и правоверного мусульманина, из затылка вместе с жизнью вылетела немалая часть мозга, заляпавшая Низкорослому все лицо.
Лысоватый не упал. Он остался стоять, раскачиваясь, словно ступивший на землю моряк, и даже не выпустил из рук оружия. Он был мертв, но ступни его упирались в старые камни, и это спасло жизнь второму боевику. Лысоватый стал для своего низенького коллеги тем, во что всю жизнь превращал других людей — щитом.
Профессор ринулся в сторону, под прикрытие стен и навесов, боком, как испуганный краб, держа Арин за спиной и продолжая палить из пистолета. Но уже мертвое тело главаря закрывало второго стрелка от пуль. Одно попадание, второе, третье… Из приоткрытого рта покойника плеснуло алой кровью. Глаза ушли под лоб, открыв страшные бельма. Он должен был давно рухнуть, но вопреки всем законам физики продолжал стоять. Четвертый выстрел пришелся Лысоватому в плечо, и он, наконец-то, опустил ствол, и принялся неторопливо заваливаться на бок, скручиваясь винтом.
Низкорослый, неловко сменил магазин и рванулся к падающему подельнику. Он просунул ствол автомата подмышку трупа и открыл ответный огонь. Но Рувим уже успел рухнуть в щель между стеной и передвижным лотком из нержавейки, закрыть собой Арин, и неприцельная очередь из АК ударила в прилавок продавцов свежих соков, разметав в стороны гранаты и апельсины, но, к счастью, не задев никого из беглецов.
Площадь уже не кричала — выла!
Шальные пули выбрали своих жертв, люди метались, стараясь найти место, где им удастся уцелеть. Ухватив девушку за шиворот, Рувим потащил ее за собой, прячась за прилавками, тележками и углами. Автоматные очереди следовали вслед за ними, дырявя метал, дерево и плоть с одинаковой легкостью и безразличием.
