— Вон еще один,— крикнул он.
Но вместо того, чтобы идти ко мне, они свернули к воде, к лужице, отгороженной куском неровной скалы. Там лежал моряк, наполовину в воде, одной рукой судорожно вцепившись в гроздь мидий. Он с трудом поднял голову, и я узнал Криджа. Его мокрая белая грива свисала, глаза опухли и покраснели. У него не было сил выбраться на сушу, он едва мог удерживать лицо над водой, а ноги колыхались в волнах.
Мужчины подходили к моряку, вздымая песок высокими сапогами, плащи их развевались на ветру. Они остановились полукругом, упершись руками в бока. Кридж посмотрел на них, и я увидел в его глазах ужас. Тотчас человек, стоявший в середине, поднял ногу и опустил каблук сапога на голову Криджа. Он сделал это медленно, уверенно; он сильно надавил на макушку помощника капитана и погрузил ее в воду.
Я подавил крик. Не отважился закричать. Это была не помощь. Они пришли не спасать нас, а убивать. И я мог лишь наблюдать, как рука Криджа отпустила мидии и вцепилась в голенище сапога убийцы. Вторая рука описала полукруг и вцепилась в тот же сапог рядом с первой. Ноги помощника капитана колотились в воде.
Но человек не двигался. Он все сильнее давил на голову, и вода пузырилась сквозь белые космы моряка. Кридж судорожно бился в мелкой воде, но его движения ослабевали. Человек не обращал на моряка, бившегося в судорогах, никакого внимания. Он вынул трубку из кармана, умял в ней табак и указал ею на «Небесный Остров».
— Прямо на Надгробные Камни, надо же!
— Мы старались, Калеб, — сказал мужчина справа от него.
— Да уж! Но если бы на кабельтов вправо или влево, то он бы сейчас лежал на берегу целехоньким и сухоньким. — Он хмыкнул и сплюнул, и они стояли все трое спиной ко мне, глядя на разбитое судно.
Я мгновенно вскочил, стряхнув с себя последние плети водорослей и ошметки курятника.
Осторожно шагнул назад, еще раз. Одна из рук Криджа соскользнула с сапога убийцы, я увидел сорванные ногти и следы крови на сапоге. Человек, которого они называли Калебом, встряхнул трубкой и заговорил.
— При таком волнении к вечеру ничего не останется, его разнесет в щепки,— сказал он. — Ничего не останется, кроме балласта.
Я повернулся и побежал. До скал было не более пяти ярдов, но они показались мне милей. Ноги мои вязли в песке, я спотыкался, падал, вскакивал снова. Каждое мгновение я ожидал окрика сзади. Наконец я оказался среди обломков скал. Здесь я обернулся. Мужчины все еще стояли на мелководье. Бедный Кридж плавал у их ног, как соломенное чучело. Тут я с ужасом увидел свои следы. Как будто целый полк протопал по пляжу. Не теряя больше ни секунды, я полез на скалы.
Камни были мокрыми и скользкими. Трижды я чуть не сорвался, дважды висел на кончиках пальцев в шестидесяти футах над песком. Раз из-под моей ноги сорвалась струйка камешков, и я замер, ожидая окрика снизу.
Внизу простиралась бухта, я видел огни, женщин в раздувающихся на ветру платках, колею повозки и гривастого пони, впряженного в телегу. Мужчины сновали взад и вперед, таская ящики и бочки, куски дерева и рулоны ткани. Один волок сундук, другой — свернутый канат. Они сваливали все в кучи на берегу, и у каждой кучи сидел пацан, охраняющий награбленное, очевидно, от соседей-грабителей.
В очередной раз вытянув руку вверх, я нащупал вместо камня пучок травы, подтянулся, вылез наверх и замер на узком гребне. Он почти так же круто спадал и в другую сторону, к гавани и маленькой деревушке на противоположном берегу. Домики были выбелены, покрыты соломой или позеленевшей от морского воздуха медью. По узкой улочке дребезжала повозка, рядом с которой шла женщина в желтоватой шали, несущая охапку щепок. На берегу лежали лодки, отражаясь в речке, вытекающей из-под арочного каменного моста. На холме над деревней возвышалась церковь. Оттуда веяло безопасностью, спасением — если только я смогу до нее добраться.
Ветер трепал меня, косил пожухлую траву, веял над безрадостной пустошью. Голые холмы маршировали вдаль, к горизонту, не было ни одного дерева. В сотне ярдов от меня щипали траву два пони.
Я шагнул к ним. Они подняли головы, тряхнули гривами.
И тут началось. Гневный, резкий, страшный крик. И сразу — еще крики. Внизу двое побежали по песку к скалам. Я сорвался с места. Я несся по узкому гребню к пустоши, к пони.
Послышался скрип колес, щелканье кнута. Ржали лошади, копыта стучали по дороге.
Пони уставились на меня. Они повернулись, и на их боках я увидел фонари, висевшие на кожаных ремнях. Стекло одного было зеленым, дверца открыта. Я понял, что за огни мы видели с судна. Маяки Надгробных Камней. Пони несли на спинах огни мародеров, умышленно, злонамеренно заманивших нас на камни.
Тут из лощины между холмами появилась повозка, поднимая клубы пыли. Кучер сидел наклонившись вперед. Он выглядел как зловещая птица, как ворон. Телега накренилась на повороте и направилась прямо ко мне. Лошади чернели, как смола, и блестели от пота. Я слышал их дыхание, топот копыт на дороге, их удары о дерн.
Передо мной простиралась громадная пустошь. Справа, слева и сзади лежало море, от мыса до мыса, от неба до неба, катящее большие волны с белыми гребнями. Мне некуда было деться.
На меня неслась повозка. Сзади появились мужчины, охотящиеся за мной.
Я бросился влево и перемахнул через гребень скалы.
На мгновение все затихло. Я, казалось, парил над гаванью и деревней. Затем я приземлился на склон, покатился, заскользил, закувыркался, восстановил равновесие, потом разок кувыркнулся.
Я не оглядывался. Просто падал, хватаясь за кусты и камни, как мог, смягчая падение руками и коленями, устремляясь вниз в лавине гальки и грязи. Я достиг воды и упал в нее.
Мне хотелось бы лежать так долго, слушая чаек и глядя на облака, ощущая тепло выглянувшего наконец солнца. Солнечный свет горел на белых стенах, на окнах и флюгерах. За полосой прибрежных домов манила колокольня большой каменной церкви. Я поднялся на ноги и направился туда.
Вдруг вода рядом со мной взорвалась фонтаном белых брызг. Я почувствовал, как дно дрогнуло от удара. Еще два фонтана взмыли с другой стороны.
— Бей его! — раздался голос сверху. Прикрыв глаза от солнца, я увидел мрачные силуэты на фоне неба. Один из них шевельнулся, и вода снова взмыла рядом, так близко, что обрызгала мне лицо. В меня летели камни величиной с пушечное ядро.
Пришлось опять бежать вдоль берега. Камни посыпались чаще, взрывая воду слева и глухо врезаясь в песок справа.
Я пересек речку и завилял среди лодок, устремившись к волнорезу. По мосту застучали колеса, возница кричал на лошадей. Добежав до волнореза, я обнаружил, что камни его мокрые и скользкие от водорослей. Позади мужчины спускались со скалы.
Задыхаясь, я помчался вдоль какой-то стены. Ноги ныли. Носом к стене лежала лодка, о которую я споткнулся. И сразу за ней увидел ступени вверх. Взлетев по ним, оказался на длинной и пустой улице, вымощенной булыжником. С обеих сторон стояли ряды домов с выступающими вперед верхними этажами, почти смыкавшимися надо мной. Где-то впереди лошадь гремела копытами по мостовой.
