А посмотреть и правда было на что, особенно в Георгиевском зале с троном работы архитектора Старова. И вообще, во дворце, куда ни кинь взгляд, везде красовались предметы, цены которым не было. В это время объявили о начале торжественного мероприятия, и все заспешили в Тронный зал. Награждаемые едва успели встать по местам, определенным им распорядителями, когда прозвучал громкий сигнал труб. По ковровой дорожке долго шли пажи, седовласые сановники, придворные разных чинов. Казалось, конца им не будет. Захар вытащил из кармана платок и промокнул вспотевший лоб, в глазах у него зарябило. Пестрая кавалькада разместилась на другой стороне просторной залы, и лишь тогда из распахнутых настежь позолоченных дверей показался сам император Николай Первый. Был он среднего роста, с холеным лицом, с усами и длинными бакенбардами, давно и прочно вошедшими в моду в высших кругах империи. Облачен самодержец был в военный мундир с золотыми эполетами на плечах, с голубой андреевской лентой со многими наградами на груди, его бедра обжимали белые панталоны, заправленные в высокие хромовые сапоги. Император весело прищуривал голубые на выкате глаза, видно было, что обладал он характером своенравным и во всем следовал лишь имперскому образу мышления.
— Настоящий русский царь, — восхищенно выдохнул Захар на ухо своей невесте.
— Если бы не живость щек, то он был бы похож на монумент из гранита, — немного отрешенно пожала плечами девушка. — Лупастый и жадный до чужих территорий.
Знавший из газетных сообщений о целях самодержца, Захар не стал спорить, потому что так оно и было на самом деле. Николай Первый взошел на престол после внезапной смерти Александра Первого, не оставившего детей и вследствие отречения от короны старшего брата Константина Павловича. Он сразу принялся за расширение границ без того огромной страны на юг. Вскоре были присоединены ханства Эриванское и Нахичеванское. В это же самое время генерал Витгенштейн захватил болгарскую Варну, а граф Дибич овладел городом Адрианополем. Турция была атакована с двух сторон одновременно, что дало возможность России заключить мир на выгодных для нее условиях с правом судоходства по Дунаю и проливу Дарданеллы. Самодержец усилил имперскую власть и много чего успел сделать другого до начала Крымской кампании, о чем в студенческих аудиториях не смолкали восторженные разговоры. — Скажи мне, Ирэн, почему ты так не любишь нашего самодержца?
— А за что его любить? — дернула плечом девушка. — Тем более ты сам только что выразился, что это именно ваш самодержец, а не чей-то другой.
На такой ответ Захару ничего не оставалось, как пожать плечами. Между тем император приступил к торжественному ритуалу награждения. Он переходил от одного человека к другому, брал орден с бархатной ткани, расстеленной на подносе, который держал в руках ординарец, и цеплял его на выпяченную грудь новоиспеченного кавалера. Потом государь прикладывал ладонь к головному убору, выслушивал стандартные слова благодарности и, пожав руку счастливцу, отправлялся дальше. За ним толпой двигались придворные, сверкающие дежурными улыбками, золотом и серебром. Изредка диалог затягивался, но не надолго. Император приближался к тому месту, где расположились Свендгрены и, наконец, остановился перед профессором. Жена, дочь и Захар невольно подались вперед, лица их побледнели и вытянулись.
Студент вдруг заметил, что брови императора больше похожи на женские, нежели на мужские — они светлые и полукруглые, а под треуголкой видна широкая залысина. Кожа на широковатом лице была нежная, по щекам гулял яркий румянец. Но взгляд голубых, немного навыкате глаз показался ему тяжелым и таким властным, что подошвы ботинок невольно примерзали к полу.
Захар впился глазами в самодержца, до его слуха донесся негромкий голос с хрипотцой. Казак облизал губы, пытаясь вникнуть в сказанное. Николай Первый уже прикрепил орден на грудь профессора, выслушал от него положенную в таких случаях тираду и теперь сам оглашал свои суждения.
— Надеюсь и на дальнейшее наше благотворное сотрудничество с подданными Его Величества короля Швеции, — сказал он. — Такие люди, как вы, господин Свендгрен, вносят огромный вклад в развитие науки в России. Можно сказать, что вы наша опора.
— Ваше Величество, мы с удовольствием едем сюда, причем не ради денег, а для развития тех пытливых умов, которыми Господь не обделил российский народ.
— Если бы вы еще приезжали сюда семьями и оставались здесь навсегда, как делали это при Петре Первом и Екатерине Второй, то Россия была бы благодарна вам вдвойне, — мягко улыбнулся самодержец.
— Моя семья за моей спиной, — тут же откликнулся профессор, он указал рукой на спутников. — Это мои жена и дочь. Жена занимается в государственной библиотеке, а дочь учится в университете, который заканчивает…
— Вот как! Что ж, это весьма похвально, — венценосный собеседник чуть отклонился назад и цепким взглядом пробежался по родственникам, сопровождающим кавалера ордена святого Станислава. — Простите, профессор, вы не назвали того молодого человека, который стоит рядом с вашей дочерью.
— Это ее будущий жених Захар Дарганов, Ваше Величество. Он студент последнего курса университета и вполне достоин получить золотую медаль, — пояснил глава семейства. — Простите, Ваше Величество, молодые люди еще формально не помолвлены, поэтому я не знал, как вам представить друга моей дочери.
— Это не проблема, — улыбнулся Николай Первый, придвинулся поближе и обратился к Захару: — Позвольте вас спросить, молодой человек, откуда вы родом? Дарганов — фамилия весьма… интересная.
— Так точно, Ваше Величество, мы из терских казаков, — не замечая, что невольно встает во фрунт, отчеканил Захар. — Наша станица Стодеревская стоит по левому берегу Терека на Кавказской линии по Кизлярско-Моздокскому направлению.
— Вот так молодец, не только черкеска, но и фрак ему к лицу! — в восхищении воскликнул император, посмотрел на придворных и снова обернулся к студенту. — Так вы еще и на золотую медаль претендуете?
— Буду стараться, государь.
— Похвально. Можно ли задать вам личный вопрос?
— Я весь внимание, Ваше Величество.
— А почему вы решили жениться не на своей станичнице, а на шведской девушке?
— У казаков кто на сердце ляжет, тот и суженым будет. К тому же у нас это семейное, — Захар посмотрел на невесту, не устававшую переводить круглые глаза с императора на него. Видно было, что девушка старалась не пропустить ни единого слова. — Мой отец, участник великой войны, тоже женился на иностранке, французской дворянке Софи де Люссон. Она стала матерью троих сыновей и двоих дочерей.
— Значит, вы наполовину француз? — приподнял круглые брови венценосный собеседник.
— Выходит, что так, государь- не стал отпираться Захар. — Но прежде всего я терской казак.
— Так и должно быть! — император придвинулся еще ближе, в глазах у него прибавилось любопытства. — А как терцы относятся к войне на Кавказе? Не устали еще казаки, ведь столько лет в боевых походах?
