Марианна сделала паузу, глядя прямо перед собой, и продолжила:
– Я ведь уже лет семь в Черногорию приезжаю, квартира у меня тут. И скажу тебе честно: нет тут ни воровства, ни бандитизма. Почему мне здесь так и нравится. Все спокойно было. Но чтобы девчонку едва не убили непонятно за что…
Вита хотела сказать, что воровство все же есть. Вот ведь залезли же к ним в квартиру. Только непонятно зачем, потому что ничего не взяли. И сердце тут же неприятно кольнуло – девушку-то тоже вроде непонятно из-за чего искалечили.
Тут она вспомнила про странное письмо, что прочла в компьютере Филимона, и его глаза, буквально желтые от ярости, и поймала внимательный взгляд Марианны. Ей показалось, что та видит ее насквозь. А что, раз она привыкла в людских головах копаться, так, может, и мысли умеет читать?
Положение спасла Анна, которая прибежала, громко топая и шумно дыша, опрокинула стул, едва не свалила официанта, который нес им тарелки с пастой.
Вита на свою пасту и смотреть уже не могла – после разговоров пропал аппетит. Перед глазами стояла лежащая на камнях женщина, прикрытая ее сиреневым парео. А вдруг и правда все дело в этом куске материи? И если бы Вита не отдала парео той девушке, то сейчас она бы сама лежала в больнице в тяжелом состоянии.
Подруги щебетали о своем, не обращая на нее внимания. Она с трудом доела пасту, которая казалась резиновой, отказалась от кофе (и так вся на нервах) и ушла, едва простившись.
Деций Крисп, цирковой жучок и мелкий мошенник, принадлежал к древнему этрусскому роду.
Пятьсот лет назад, когда на холмах Рима еще стояли бедные пастушеские хижины, когда на Палатине пасли овец, когда будущие владыки мира еще только учились строить и воевать, предки Деция Криспа владели половиной Италии. У них были большие, богатые города, прекрасные храмы, величественные некрополи, их корабли плавали до самых Геркулесовых столбов, их купцы торговали с греками и финикиянами, с мидянами и иллирийцами.
Расены – так называли себя этруски – поклонялись многочисленным богам, главными из которых были бог Тин и богиня Вейя.
Прадеды Деция Криспа (тогда они носили другие имена) были жрецами верховного бога Тина, они служили ему в храме, расположенном в неприступном городе Вейи.
В этом храме находился алтарь из черного мрамора, лицезреть который могли только жрецы. И в этом храме сотни лет содержали священных зверей, посвященных Тину, – огромных древних собак, не похожих ни на одну другую породу.
Этим собакам раз в год приносили священную жертву – двух белых ягнят, двух белых телят и двух белых козочек. После того, как священные собаки насыщались мясом жертвенных животных, особые жрецы осматривали останки жертв и по ним определяли, какое будущее ждет древний народ расенов.
Храмовые жрецы ухаживали за священными собаками, кормили их отборным мясом, следили за их здоровьем. Они же следили за численностью собак. Священных псов не должно было быть меньше семи и больше двенадцати. Таков был закон, в незапамятные времена сообщенный людям верховным божеством. Вожак священной стаи носил одно и то же имя – Тинус, то есть воплощение Тина.
Годы шли.
Города этрусков хирели и приходили в упадок, могущество римлян росло.
Но священные псы по-прежнему жили в храме, и новые поколения жрецов следили за их благополучием.
Однако пришли тяжелые для этрусков времена.
Римляне заняли их города, молодые этруски приняли римские имена, получили римское гражданство, стали поклоняться римским богам – Юпитеру, Марсу, Юноне, Минерве.
Последние жрецы Тина в тайных горных убежищах берегли последних священных собак.
Когда Деций Крисп был маленьким ребенком, отец отвез его в горную деревушку неподалеку от Тускулана. Там доживал свой век его дед, прадед Деция, последний из великих жрецов Тина. И прадед показал мальчику двух последних щенков из священной стаи.
С тех пор прошло тридцать лет. Прадед Деция давно умер, умер и его отец. Деций Крисп не сомневался, что на свете не осталось и священных собак. Но вот сейчас одну из них, последнюю в роду, вывели на арену. Два раба вывели последнюю священную собаку, чтобы она умерла на потеху римской черни.
Деций хотел выбежать на арену, чтобы предотвратить святотатство – но вовремя одумался, взял себя в руки. Что может сделать один человек против всего Великого города?
Тем временем рабы отстегнули цепи от железного ошейника и трусливо сбежали, пока огромный пес не набросился на них. Впрочем, Тинус и не собирался ничего такого делать. Он неподвижно стоял посреди арены, как каменное изваяние. Грозный и величественный, как и подобает последнему из священных животных, он не обращал внимания на жалких людишек.
Весь Большой цирк замер и затих.
Наконец, открылись ворота на другом конце арены и вышли четыре гладиатора в галльском вооружении. Железные щиты, короткие мечи, шлемы с опущенным забралом.
Судя по всему, это были опытные воины, прошедшие не одну кровавую схватку. Схватки со зверями считались не очень опасными, и гладиаторы были спокойны. Они выстроились в ряд и направились навстречу гигантскому псу.
Тинус, кажется, не обращал на них никакого внимания.
Он стоял неподвижно, только длинный черный хвост хлестал его по бокам.
Гладиаторы подошли к псу и остановились в нескольких метрах от него, выстроившись полукругом. Пес по-прежнему не обращал на них внимания.
На трибунах послышались недовольные возгласы.
Зрители жаждали крови, жаждали лицезреть страшную схватку – а огромный пес не собирался доставить им это удовольствие. Он сохранял величественное равнодушие.
Гладиаторы переглянулись.
Они могли заколоть пса – но это не доставило бы зрителям долгожданного удовольствия… зрители желали схватки, желали кровопролития…
Тут из тех же ворот, из которых только что вышли галлы, выбежал еще один гладиатор.
Быстроногий, худощавый, подвижный как ртуть, он был одет лишь в легкую набедренную повязку, в одной руке держал частую рыболовную сеть, в другой – трезубец. Это был ретиарий, гладиатор-комик, чьей задачей было дразнить настоящих бойцов и тем самым веселить скучающую публику.
Перебежав арену, ретиарий подскочил к огромному псу и закричал высоким, тонким голосом:
– Собачка, собачка, красивая собачка! Почему ты стоишь, как статуя на Форуме? Побегай за мной, собачка! Поиграй со мной, собачка! Поиграй, мне скучно!
