Опять же, откуда он знает, что впереди пробка?
Вита снова оглянулась – и опять увидела позади все тот же черный внедорожник.
У нее на душе стало как-то неуютно.
Кто это с таким упорством преследует их? Не те ли это люди, которые обыскивали ее вещи в аэропорту?
Теперь, по прошествии времени, Вите стало ясно, что ни к какой государственной структуре эти двое не имеют ни малейшего отношения, то есть возможно, что имеют – уж больно рожи протокольные, но в данном случае действовали они на свой страх и риск. Уговорили мелкого жулика Кукушкина предоставить им на некоторое время пустое помещение, навешали Вите лапши на уши, что она вывезла из Черногории антикварную вещь. Ага, тогда бы в Черногории ее засекли, а нашим-то чего беспокоиться? Вита вспомнила тех двоих, что напали на нее в Старом городе. Тогда ее спасла собака, а здесь… выходит, здесь помогла та жуткая нервная тетка, что сидела с ней в самолете?
Вита прижала к себе пакет, в котором лежала злополучная фибула.
Может быть, отдать ее этим людям – да и дело с концом? Все равно от нее одни неприятности!
Хотя что-то в ее душе сопротивлялось такому решению, расставаться с фибулой ей не хотелось. И похоже, что какие-то высшие силы очень хотят, чтобы фибула осталась у нее.
Вита усмехнулась мысленно. Как тут не поверить во всякую мистику, когда того, кто продал ей эту фибулу, оказывается, убили десять лет назад…
А водитель все кружил, все петлял по каким-то переулкам, видно, пытался отделаться от преследования. Перехватив взгляд Виты, он снова пробормотал:
– Пробки…
Да какие пробки! Наоборот, улицы удивительно пустынны для этого времени дня…
Водитель тем временем сумел как-то оторваться от преследователей и выехал на разбитую дорогу, тянувшуюся вдоль железнодорожных путей. Он заметно повеселел и даже начал напевать какую-то песню на своем родном языке. Вокальные способности у него были так себе. Лучше бы радио включил, подумала Вита.
Водила словно прочитал ее мысли, перехватил ее взгляд в зеркале и проговорил с извиняющейся улыбкой:
– Радио не работает!
«Ага, вот он и решил заменить радио, – подумала Вита, – думает, что обязан за мои деньги обеспечить звуковое сопровождение…»
Додумать эту мысль она не успела, потому что события замелькали, как стеклышки в калейдоскопе.
Впереди, неподалеку от путей, стояло низкое кирпичное строение – видимо, какой-то склад или железнодорожный пакгауз. Когда они уже подъезжали к этому строению, из-за него с ревом вылетел все тот же черный внедорожник. Видно, обогнал их и затаился в засаде.
Таксист охнул и вывернул руль, пытаясь избежать столкновения, но не справился с управлением, и машина врезалась в угол пакгауза.
Заскрежетал металл, зазвенели бьющиеся стекла, и наступила оглушительная тишина, как будто уши Виты заткнули ватой.
Вита встряхнула головой, как после купания, когда вытряхивала из ушей воду. К ней снова вернулся слух, и она расслышала рядом какое-то невнятное бормотание, а чуть дальше – странный ритмичный хруст.
Она оглядела себя, убедилась, что каким-то чудом не пострадала. Потом огляделась по сторонам.
Водитель сидел на своем месте, скорчившись, и что-то вполголоса бормотал на своем языке. Лоб у него был рассечен, на щеке красовался огромный кровоподтек. Все стекла в машине были выбиты, и асфальт вокруг нее был усыпан сверкающей хрустальной крошкой.
И по этим битым стеклам к машине неторопливо приближались два удивительно похожих друг на друга человека. Именно их шаги производили тот ритмичный хруст, который слышала Вита.
Это были не те двое в темных костюмах, которые обыскивали Виту в аэропорту. Как и таксист, эти люди явно приехали из Средней Азии. Но в них не было и тени той робости и растерянности, которая проступала сквозь показную браваду таксиста. Эти двое были уверены в себе, уверены в том, что внушают всем встречным страх. Они были невысокие, крепкие, кривоногие, с маленькими злыми глазами и трехдневной щетиной на смуглых щеках. Вита подумала, что они лучше смотрелись бы не за рулем внедорожника, а верхом на косматых степных лошадях. Настоящие кочевники – равнодушные и безжалостные.
И эти кочевники неторопливо и неотвратимо приближались к их машине.
Вита приготовилась сразу же отдать им злополучную фибулу. Все равно они в два счета найдут ее и отнимут. Она уже открыла рот, чтобы во всем признаться, когда кочевники подошли к машине, и один из них резко распахнул дверцу со стороны водителя. Второй схватил таксиста за воротник и выдернул из машины, как морковку из грядки.
– Не трогайте его! – проговорила Вита. – Он ни в чем не виноват! Он не знает…
– А ты сиди и молчи, если не хочешь попасть под раздачу! – рявкнул на нее один из кочевников. – Это наши дела, тебя они не касаются!
– Не касаются? – удивленно переспросила Вита.
– Не касаются! – повторил кочевник и лениво ткнул таксиста в живот, тот упал на землю и что-то забормотал.
– Мы тебя предупреждали! – проговорил второй кочевник и ударил таксиста носком ботинка. – Мы тебя по-хорошему предупреждали, чтобы ты держался подальше от второй площадки. Там только люди Абдуллы работают!
Он снова пнул таксиста, тот охнул и прикрыл голову руками.
– Ты что, по-хорошему не понимаешь? – снова подключился первый. – Ну так тогда не обижайся! – И он принялся ритмично и размеренно бить таксиста ногами.
Таксист, до этого смиренно принимавший удары, внезапно вскрикнул и дернулся, видно задели что-то внутри.
– Оставьте его! – робко, испуганно проговорила Вита.
И тут до нее, наконец, дошло, что этим людям нет никакого дела до нее и до злополучной фибулы, что у них с таксистом какие-то свои счеты. Кроме того, если бы эти люди хотели его убить, они бы сделали это сразу, не тратя силы на удары. Эти двое не злились на несчастного таксиста, просто делали свою работу. А раз таксиста убивать не будут, то и ее не тронут – зачем она им?
Вита сжалась в комок, стараясь сделаться незаметной.
И тут один из кочевников оглянулся на нее. Во взгляде его читалось то неприязненное равнодушие, с каким обычно человек оглядывается на докучающую ему назойливо жужжащую муху.
Он еще раз ударил таксиста ногой и спросил своего двойника:
– А с этой что делать?
Второй кочевник посмотрел на девушку задумчиво. И от этого задумчивого взгляда Вите стало страшно, как никогда прежде. Под черепной крышкой этого кочевника сейчас решалась ее судьба.
Вита втиснулась в самый дальний угол машины, мечтая стать невидимой.
Надо же, она сама на себя навлекла смертельную опасность! Сидела бы тихонько, как мышка, – и все бы обошлось. Так нет же, понадобилось ей вмешиваться. Таксиста-то они не убили, а вот ее как свидетеля вполне могут.
