В августе 1719 года Ло приступил к финальному этапу осуществления своего плана. Компания получила права на сбор всех косвенных налогов во Франции. Теперь она представляла не только зарубежные интересы короны – ее доходы отражали состояние французской экономики в целом. Одновременно было сделано объявление о том, что компания планирует выкупить оставшийся суверенный долг Франции. Чтобы профинансировать подобную гигантскую сделку, было выпущено огромное количество новых акций. Эйфория по поводу «системы Ло» достигла такого размаха, что компании приходилось не привлекать, а отваживать инвесторов. Если в мае акция компании торговалась по 500 ливров, то к декабрю ее цена подскочила до 10 тысяч – и чем выше взлетала цена, тем бóльшую часть государственного долга абсорбировали новые выпуски акций. По завершении сделки Ло наконец достиг беспрецедентного в своей карьере пика – он полностью заменил государственный долг на государственные акции без фиксированного дивиденда. Согласно указу короля с начала следующего года на территории Французского королевства золото и серебро утрачивали статус законного платежного средства, который присваивался банкнотам Королевского банка. Торжество банковских денег и бумажного стандарта стало реальностью.
Ло по максимуму воспользовался окном возможностей, открытым ему Палатой Правосудия. Королевский банк занялся решением проблемы денежного кризиса, и в стране начался экономический бум. Взлетевшая на его волне Миссисипская компания направила свои огромные прибыли на ликвидацию кризиса государственного долга. Во всей системе оставался единственный негибкий элемент – связь Банка с его гарантированными банкнотами и компании с ее рискованными активами, но он благодаря важному нововведению не представлял угрозы. Денежный стандарт теперь зависел от правителя, и если для экономики (а следовательно – и для компании) наступили бы тяжелые времена, Банк уменьшил бы стоимость денег, подстраиваясь под изменившуюся ситуацию. Потрясающее достижение Ло удостоилось всеобщих восторженных похвал. Регент и придворные превозносили его до небес. «Во Франции все восхищались его затеей, соседи нам завидовали и начинали нас побаиваться, – писал современник. – Это было чудо – из тех, в которые не способны поверить потомки». После того как все элементы системы сложились в единое целое, проявился и замысел Ло. Проблема традиционных денег состояла в том, что они представляли собой финансовые претензии на определенную сумму, опирающиеся на доходы, оценить которые в стоимостном выражении было по определению невозможно. Правители могли обещать что угодно, а подданные – верить во что угодно. Эти обещания и ожидания, оформленные тем или иным способом, и являлись облигациями и rentes. Однако единственными источниками суверенного дохода оставались промышленность Франции и коммерческая деятельность ее жителей. Если экономика процветала, налоговые сборы в казну росли, и кредитный рейтинг короля улучшался, а значит, выплаты по его обязательствам производились в соответствии с данными обещаниями. Если же экономика переживала спад, все обстояло иначе. Такова реальная картина в области государственных финансов, подчеркивал Ло, настаивая на том, что следует это честно признать. Король, вместо того чтобы делать вид, будто он мановением руки способен убрать неопределенность, всегда присутствующую в экономической деятельности, поступит гораздо разумнее, если даст гражданам доступ к этой деятельности, тем самым перекладывая на них бремя риска. С государственными облигациями – акциями Миссисипской компании – подобное можно было проделать напрямую. С суверенным кредитом (который мог свободно переходить из рук в руки), основанным на фиатном, то есть бумажном, стандарте – банкнотах Королевского банка, – всего за один шаг.
5 января 1720 года Джона Ло назначили Генеральным контролером финансов Франции. Несколько недель спустя он ознаменовал свой невероятный взлет последним свершением – организовал слияние Банка и компании, превратив их в огромный конгломерат. Однако его триумф длился недолго. Почти сразу же в системе начали появляться трещины. Память о приговорах Палаты Правосудия понемногу начала тускнеть, и «кровопийцы» из старого денежного класса снова зашевелились. Ло направил регенту записку с предложением значительно упростить налоговую систему, но тот выразил опасение, что взбунтуется старая финансовая олигархия. Ло в ответ хладнокровно заявил: «Что случится с крысами в моем сарае, если я увезу оттуда все зерно в безопасное место?» Однако Ло недооценил оппонентов и переоценил значение своего успеха.
Враги Ло, старые финансисты, знали, что его денежная система – как и любая другая – работает, пока сохраняется вера в ее надежность. Кризис доверия неизбежно ведет к краху и коллапсу. А если учесть, что компания появилась относительно недавно, даже легкое сомнение в ценности ее акций и фиатных денег мог оказаться для нее смертельным. Оппоненты Ло взялись за дело и развернули против него мощную кампанию. Радостные колонисты, направлявшиеся на заработки во Французскую Африку, утверждали они, далеко не всегда находят богатство и счастье. Половина их скончалась от малярии; второй половины вообще не существует: это нанятая массовка, не намеренная плыть ни в какие колонии. Луизиана – не Земля обетованная и не конкурент Британской Северной Америки, как уверяет Ло; это просто болото, которое никогда не принесет никакой прибыли. Но самое главное – компания взяла на себя слишком много финансовых обязательств и уделяет слишком мало внимания реальной деятельности. Акции, облигации, банкноты и другие финансовые обязательства компании, рассчитывающей на высокие доходы, лягут тяжким бременем на французскую экономику. Даже по самым оптимистичным прогнозам, компания не сможет заплатить всем, кто доверил ей свои средства.
Самые сообразительные участники «системы Ло» начали сбрасывать свои акции. Пронесся слух, что придворные короля обменяли свои банкноты на золото еще в прошлом декабре. Вспыхнула паника. Ло попытался провести контролируемое снижение стоимости акций и банкнот. Были приняты новые, гораздо более жесткие законы, призванные усложнить – а затем и вовсе запретить – владение золотом и серебром. Рынок зашатался. К концу мая, когда «система Ло» уже разваливалась на части, беднягу арестовали. Правда, два дня спустя он снова оказался на свободе, но только потому, что регент, как проговорился один из его советников, понял: единственным человеком, способным вывести его из тупика, был «месье Ло». На фоне всех этих событий Ло окончательно утратил доверие. Скорбно покачивая головами, воскресшие пиявки советовали королю: единственный выход – отступать, и немедленно. 1 июня золоту и серебру вернули статус законного платежного средства. Еще через два дня была заново запущена старая система финансовой ренты. К октябрю банкноты Королевского банка были аннулированы. В декабре Ло, опасаясь за свою жизнь, бежал из Франции.
Столь неожиданный взлет и катастрофическое падение созданной Джоном Ло системы привели к тому, что многие, не задумываясь, причислили его историю к разряду обычных финансовых мошенничеств, поспешив представить ее героя этаким Берни Мэдоффом
[13] XVIII века. Даниель Дефо, изучивший биографию Ло, саркастично заявлял, что видит в его фигуре прекрасный образец для подражания и готов рекомендовать его всякому молодому человеку, ищущему богатства: «Все просто, – говорит он. – Возьми шпагу, заколи одного-двух красавцев, попади в Ньюгейтскую тюрьму, там тебя определят на виселицу. Беги из тюрьмы, если можешь – это важно, – и переберись в какую-нибудь далекую страну. Там возьмись играть на акциях, создай Миссисипскую компанию, обанкроть всю страну, а после, наверное, и станешь великим человеком».
