Бушмен ничего не ответил. Он закинул карабин за плечо, свистнул Топа и пошел впереди своего спутника по узкой тропинке, спускавшейся с высоты четырехсот футов к подножию водопада.
Было девять часов утра. Оба исследователя — а их и вправду можно так назвать — стали спускаться вниз по течению реки, идя по ее левому берегу. Дорога отнюдь не представляла собой ровной и гладкой поверхности типа насыпи или мостовой. Берега реки, сплошь заросшие кустарником, исчезали под густым сводом деревьев различных пород. Гирлянды так называемого «Cynauchum filiforme» свешивались с одного дерева на другое, создавая непроницаемую зеленую сеть на пути двух пешеходов. А потому нож бушмена все время находился в действии. Он безжалостно рассекал эти создававшие преграду лианы. Вильям Эмери полной грудью вдыхал острые запахи леса, особенно богатого ароматом камфары, который источали многочисленные цветки диосмей. К счастью, несколько полянок — участков берега, лишенных растительности, — вдоль которых мирно протекали богатые рыбою воды реки, позволили охотнику и его спутнику несколько быстрее продвигаться в западном направлении. К одиннадцати часам утра они преодолели около четырех миль.
Ветер дул с той стороны, где заходит солнце. А значит — в сторону водопада, и поэтому его рев не долетал до слуха путешественников, уже находившихся от него на приличном расстоянии. Зато звуки, раздававшиеся ниже по течению, они могли расслышать очень отчетливо.
Вильям Эмери с охотником остановились и стали всматриваться в прямую ленту реки. Здесь ее русло пролегало между двумя возвышавшимися над нею меловыми утесами высотою в двести футов.
— Подождем в этом месте, — сказал астроном, — заодно и отдохнем. Я ведь не обладаю ногами охотника, мистер Мокум, и гораздо ловчее прогуливаюсь по звездному небосводу, чем по земным дорогам. Так что давайте здесь остановимся. Отсюда мы можем видеть реку на протяжении двух-трех миль, и как только самоходная барка
[37]
появится у последнего поворота, мы ее сразу заметим.
Молодой астроном сел, прислонившись спиной к гигантскому молочаю, ствол которого поднимался на высоту сорока футов. Отсюда ему было далеко видно реку. Охотник же, не привыкший рассиживаться, продолжал ходить взад и вперед по берегу, в то время как Топ вспугивал тучи диких птиц, которые не привлекали никакого внимания его хозяина.
Бушмен с компаньоном пробыли на этом месте не более получаса, когда Вильям Эмери увидел, что Мокум, находившийся шагов на сотню ниже его, вдруг насторожился. Уж не заметил ли бушмен барку, ожидаемую с таким нетерпением?
Покинув свое ложе из мха, астроном направился к охотнику. В несколько секунд они оказались рядом.
— Вы видите что-нибудь, Мокум? — спросил он у бушмена.
— Нет, я ничего не вижу, господин Вильям, — ответил охотник, — но мне кажется, что кроме природных звуков, привычных моему уху, с нижнего течения реки доносится какое-то необычное гудение!
Сказав это, бушмен попросил своего спутника соблюдать тишину, лег, прислонив ухо к земле, и стал внимательно слушать.
Через несколько минут охотник встал, тряхнул головой и сказал:
— Вероятно, я ошибся. Гул, который мне послышался, — всего-навсего шелест ветра в листве и шум речной воды, бьющейся о камни. И однако...
Тут он снова стал прислушиваться, но ничего не услышал.
— Мокум, — сказал тогда Вильям Эмери, — если шум, привлекший ваше внимание, происходит от машины самоходной барки, вы лучше расслышите его, спустившись к самой реке. Вода проводит звуки с большей скоростью, чем воздух.
— Вы правы, господин Вильям! — ответил охотник. — Ведь я не раз таким способом засекал, как гиппопотам
[38]
переходит реку.
Бушмен спустился с крутого и обрывистого берега, хватаясь за лианы и пучки травы. Когда он добрался до реки, то вошел в нее по колено и, наклонившись, приложил ухо к поверхности воды.
— Да! — воскликнул он, послушав несколько мгновений. — Да! Я не ошибся. Там, в нескольких милях ниже по течению, раздается шум от сильных ударов по воде. Однообразные и непрерывные всплески, производимые на определенной глубине.
— Шум винта? — спросил в ответ астроном.
— Вероятно, господин Эмери. Значит, те, кого мы ждем, уже недалеко.
Вильям Эмери, зная, каким острым зрением, тонким слухом и обонянием наделен охотник, не усомнился в верности такого предположения. Бушмен поднялся обратно на берег, и они оба остались ждать в этом месте, откуда им было легко наблюдать за течением реки Оранжевой.
Прошло полчаса, которые Вильяму Эмери, несмотря на его врожденное спокойствие, показались бесконечными. Сколько раз ему мерещилось, что он видит неясный профиль судна, скользящего по воде. Но зрение обманывало его. Наконец восклицание бушмена заставило сильно забиться его сердце.
— Дым! — закричал Мокум.
Глядя в том направлении, которое указал охотник, Вильям Эмери не без труда заметил легкое облачко, вытянувшееся на повороте реки. Больше сомневаться не приходилось.
Судно быстро продвигалось вперед. Вскоре Вильям Эмери смог различить его трубу, выбрасывавшую струю черного дыма, смешивавшегося с белым паром. Очевидно, экипаж прибавил в топке огня, чтобы увеличить скорость и успеть добраться до места встречи в назначенный день. Барка находилась еще на расстоянии примерно семи миль от Моргедских порогов.
Стоял полдень. Астроном подумал, что им следовало бы вернуться к подножию водопада, поскольку место, где они находились, было неудобно для высадки. Он поделился своими мыслями с охотником, и тот, не говоря ни слова, зашагал обратно по дороге, уже проделанной им вдоль левого берега реки. Вильям Эмери последовал за своим спутником, в последний раз обернувшись туда, где река делала изгиб, различив при этом британский флаг, развевавшийся за кормой судна.
Возвращаться назад к порогам удалось легче и быстрее, и уже через час бушмен и астроном сделали остановку, не доходя четверти мили до водопада. Здесь течение, делая полукруг, образовало небольшую бухточку с глубоким дном. В нее легко могла войти самоходная барка.
Должно быть, судно уже приближалось, ведь ему не составляло труда нагнать двух пешеходов, как бы быстро они ни двигались. Только его нельзя еще было увидеть, так как высокие деревья, росшие вдоль берега, склоняясь к самой воде, не давали простора взгляду. Но уже сквозь рев водопада слышались пронзительные свистки машины. Это экипаж давал сигнал о своем приближении к Моргедским порогам. Охотник ответил на него выстрелом из карабина, его повторило громкое эхо над рекой. Наконец судно появилось.
