– Есть, капитан. – сказал я и приложил руку к своему шлему с подняты забралом. Не увидят они моей слезы, ни он, ни те, кто ведет запись. – Удачной дороги, Виктор.
– «Воины идут в бой
За свой дом и за свои сердца
Мы воины, мы победим или умрём
Навеки мы Бруннен-Жи»
Yo Way Yo
Home VaYa Ray.
Yo Way Rah.
JerhumeBrunnen-G!
Прощай, Серый…. – сказал Виктор и, наклонившись, отключил наше соединение.
Я остался сидеть перед изображением голубого шарика, что казался столь недосягаемым, сколько и чужим. Теперь остается только сидеть в одиночестве, на умирающем корабле, без шанса слинять отсюда на протяжении пары недель. Солдат своего учителя, начальника, потерял друзей и самого себя…. Мы воины, мы победим или умрем…. Навеки мы Бруннен-Жи…. Я поднялся со своего места и выставил руку в сторону экрана, сейчас мое сердце было холодным как лёд, а рассудок ясный как пустой вакуум.
– Ферзь, полную сводку по всем боевым постам на день последней войны, где ты учувствовал, полный архив истории в мой личный журнал и копию на Шмеля! Отчет и полную карту направления, и координатные сети последнего Гипер-перехода. Отчет по состоянию Второго шанса и прогноз его досрочного запуска. Все незадействованные ресурсы перекинуть на Шмеля и вытащить эту ласточку из яслей в кротчайшие сроки. В случае запроса связи или атаки, ставить меня в известность в ту же минуту. Пока я буду вне корабля, держать постоянный пеленг на меня и сохранять связь устойчивой. Задачи ясны?
– Да, капитан! Слушаюсь!
– Молодец, Ферзь. Работай, у нас впереди очень много работы…..
Интермедия 12.
Война шла жутко, и не было ей конца, бои начинались и заканчивались, выплескивая в мир свою агрессию и жажду власти. Так было, пока в один ужасный момент корабли Бессмертных не начали летать, как неразумные птенчики птицы Сорны, великие пилоты разучились летать в одночасье и лишь крохи из них смогли бежать или найти себе укрытие. Инициатива моментально передалась сторонам местных жителей, и бои на окраинах секторов прекратились. Местные жители собирались духом не долго. Их мечта, появившаяся в тот момент, когда первые бессмертные ступили на их планеты – сбылась. Власть полностью покинула безумные головы таинственных пришельцев. Лучшие умы превращались в подмастерьев. Асы стали учениками, а храбрые воины – трусливыми Гралинами, что ревели на поле боя не хуже детей во время войны миров.
Однако далеко не все были рады такому исходу. Бессмертные очень быстро поняли свое положение, и уходили из жизни сами, но чаще им помогали «местные», которых обуял гнев за все, что было совершено таинственным и агрессивным противником. Кровь бессмертных, что неожиданно потеряли свое главное преимущество, потекла по станция и городам, порты и космические суда были залиты кровью. Некоторые вздымали головы поверженного противника на шесты, и выставлял их на своих территориях, сигнализируя братьям о своей новообретенной свободе. Так было не везде, Миротворцы первыми осознали смену обстановки и скрыли своих новых членов от чужих глаз, готовя их к новым войнам. Возможно, Скайране поступили так же на своих секторах, но точно это вам никто не скажет. Но было так не долго. Бессмертные попрятались по своим углам, скрывались у редких предателей или шли на принудительную службу или же прямиком в рабство. Война со Скайранами прекратилась, налаживались союзы и новые отношения. Но не сразу, далеко не сразу все заметили, что именно бессмертные работали над новыми разработками, развивали новейшую науку и искали источники полезных ресурсов в космосе. Понимание пришло не сразу, но оно пришло вместе с горечью утраты. Бывшие бессмертные пришельцы не желали работать снова на благо галактики и свои сектора, они были либо озлобленны, либо запуганы до невозможности, многие стали инвалидами, а большинство, в первые же дни умертвили себя. Когда же пришло мнение, что все наладиться, все стали вспоминать о былых разногласиях. Ворки выступили против миролюбивых Флоров, а те в свою очередь призвали в свой мир своих братьев – Чалов. Чалы, ну кто мог ожидать от них этого, тем более поле подлого удара со стороны коалиции? Чалы не только не убивали бессмертных, они учили их жить и служить своему новому лидеру. Их редкие колонии расширялись, в то время как у других рас шел упадок. Жестокое и страшное было время. Да…. Давно это было…. И никто вам уже не расскажет правды, ибо историю переписывают победители….
Эпилог
Скарабей, нареченный Ферзем умирал почти четыре дня, в ходе которых я был вынужден сидеть в своем корабле, что сжимал своими лапками слабо вздрагивающую Цикаду, что не могла перенести смерть своей матери. Зрелище давило на грудь, а глаза желали пролить слезы по умирающему исполину, что прожил очень долгую жизнь, пережил не одну войну и вышел победителем, умерев там, где ему это было позволено – над темной стороной луны. Части корпуса лопались от давящей изнутри силы давления, жидкости выплескивались, словно кровь и тут же застывали в холоде безвоздушного и бездушного космоса. Редкие взрывы калечили могучее тело Скарабея, что умирал гордо, не издавая ни звука и не прося помощи, он выполнил свой долг и навсегда занял свое место в истории моего народа. Хоть мой род и невелик, только я да моя шизофрения, но нас уже двое, так что прорвемся как-нибудь.
На самом деле мне было невыносимо тяжело второй раз за неделю хоронить того, кто помогал мне и защищал. Да, я спускался на планету, чтобы проследить за похоронами Виктора, я стоял рядом с военными, что выполнили его последнюю просьбу и не отдали тело пришельца на растерзание медикам, что уже успели взять свое. Виктор умер быстро и спокойно – во сне, после дня, который он провел в непринужденных беседах, уплетая красную и черную икру и рассказывая всем собравшимся о своей вымышленной родине. Не знаю, насколько этично пичкать ученых выдуманной легендой о его рождении, но слушали его с отрытыми ртами, как раз как он и любит. С нашего последнего разговора, я не встречался со своим первым руководителем и учителем, уважая его волю и право на свой выбор. Тяжело хоронить близких, а я ведь даже не знаю, был ли он крещенным, чтобы поставить за него свечку в храме…. До самого окончания церемонии я просто стоял среди военных глав в своем скафандре, а когда мне предложили выступить с речью, я снял свой шлем и высказался, не утаив ничего. А затем я дал девяносто восемь залпов из своего оружия, наполняя воздух вокруг невероятным статическим зарядом, что нашел свое пристанище в высоких и тяжелых облаках. Девяносто восемь уровней, девяносто восемь верных шагов одного старого человека, что вырастил одни детей и помог вырасти другим. Под занавес церемонии прощания, я подошел к разрытой могиле, где на дне находился дорогой мне человек и вынул из своей новой сумки Атомный генератор.
– Прощай, дорогой друг. – произнес я, словно мантру. А затем заметил какой-то миниатюрный диск на внутренней стороне генератора. Сняв его, я разжал пальцы, позволяя памятной для меня вещи, упасть к Виктору. Возможно, из-за этого могила еще долго не будет зарыта, но для меня был важен этот бессмысленный жест. Прощаясь с Виктором и генератором, я одновременно прощался и со своей личностью Чала, словно хороня ее в этой же могиле….
