Дает ли эта простота некую лингвистическую фору финским детям? Ведь если не разбираться с глагольными формами будущего времени, можно сэкономить кучу сил. Финские школы с обучением на шведском языке показывают результаты на уровне среднеевропейских. Шведский сложнее, и очевидно, его освоение длится дольше.
Есть еще одна важная причина высокой успеваемости в Финляндии. Это все то же равноправие. В Финляндии нет двухуровневой системы образования и частных школ. Все финское школьное образование финансируется государством. Поэтому Финляндия смело может заявить миру, что равноправие здесь начинается со школьной скамьи.
Итак, учителя счастливы, родители счастливы, а финская экономика явно выигрывает оттого, что получает трудовые ресурсы, способные деятельно помогать ее диверсификации. А что дети? Они-то как себя чувствуют?
Перед моей поездкой в Финляндию ВОЗ опубликовала данные опроса о том, насколько довольны или недовольны своей учебой школьники разных стран мира. К удивлению многих, из доклада следовало, что финским детям учиться нравится меньше всех. Еще в 2006 году ОЭСР опубликовала примерно такой же доклад. В нем говорилось, что шведские детишки больше любят школу, чем финские, и, несмотря на более высокие экзаменационные оценки, финские ученики уступают шведским в навыках самовыражения.
«Вопрос звучал так: «Вам очень нравится учиться в школе?» – и понятно, что утвердительно ответили лишь немногие, – объясняет Шейнин. – Наши исследования показывают: дети считают, что учиться «нормально». Если попросить человека в допубертатном или в пубертатном возрасте оценить свое отношение к чему угодно, то скорее всего ответом будет «нормально». Добавьте к этому характерную для финнов меланхоличность… Из отчета ВОЗ мы также узнали, что финские ребята среди первых ответили утвердительно на вопрос «считаете ли вы, что школа важна?». Понятно, что если сравнивать их со странами, где альтернатива школе – улица, то утвердительных ответов будет еще больше».
Многие стали ссылаться на отчет ВОЗ, доказывая состоятельность идеи о том, что финская система образования способствует социальной отчужденности и даже озлобленности. Причиной этой дискуссии стали два инцидента. В ноябре 2007 года восемнадцатилетний Пекка-Эрик Аувинен застрелил в своей школе в Йокела (примерно в 50 км от столицы) директора, медсестру и семерых учеников. Затем, в сентябре 2008 года, двадцатидвухлетний учащийся кулинарного техникума в Каухаекки (около 200 км от Хельсинки) Матти Юхани Саари во время занятий расстрелял десятерых одноклассников из пистолета 22-го калибра.
В 2006 году тоже случилось событие, потрясшее всю Финляндию, но оно, к счастью, обошлось без фатального исхода. В мае того года восемнадцатилетний Калле Холм сжег дотла главную финскую святыню – собор XIV века в городе Порвоо, на ступенях которого царь Александр I провозгласил в 1809 году финскую автономию.
Я спросил Шейнина, что он думает по поводу школьной стрельбы. Связано ли это с финской системой образования? Он считает, что нет, и называет других виновных: «Веками мы смотрели на вас [британцев и американцев]. Ваши литература, искусство, культура служили нам образцами. А теперь, особенно с распространением Интернета, Соединенные Штаты превратились в ролевую модель, на которую ориентируется финская молодежь. Сами посудите, почему это не случилось лет пятьдесят назад? Очень просто: только особо одаренный псих мог додуматься до такого сам».
«Вы считаете, что это слепое копирование Америки? И нет никакой связи ни с трудностями в учебе, ни с темными сторонами финской души?» – уточнил я.
«В наши дни любой, кто считает себя членом какой-нибудь темной секты, может найти себе единомышленников по всему миру. А у финнов есть склонность искать объекты для подражания, – сказал Шейнин. – Не знаю, как у вас, но в моей юности были откровенно черные полосы. Думаю, надо следить за коммуникацией между учителями, школьными психологами и школьными врачами. Похоже, здесь бывают проблемы».
Из печального опыта Норвегии мы знаем, что вооруженные безумцы стали трагической приметой времени и могут появиться где угодно. По количеству огнестрельного оружия на душу населения Финляндия уступает лишь США и Йемену. Как сказал мне один местный житель: «Мы нация охотников. Мы убиваем по 65 тысяч оленей в год. А в Хельсинки, бывает, заходят и медведи, и волки».
Спустя пару дней я был в торговом центре Kamppi в Хельсинки и обратил внимание на группу подростков у входа в магазин для скейтбордистов. Широко улыбаясь и стараясь не походить на грязного извращенца, я подошел поближе и объяснил, что собираю материал об образовательной системе их страны. Мне интересно узнать, что думают на этот счет «обычные» школьники. Могу ли я задать им несколько вопросов? Под длинными челками скрывались два мальчика и девочка, которые сначала поискали возможный путь к бегству, а затем в полной панике уставились друг на друга.
Мне следовало бы сообразить, что классическая финская необщительность, помноженная на одинаковые для всего мира подростковые страхи, не поможет оживленной беседе. Большинство их ответов состояло из пожиманий плечами, неловких отговорок и хмыканья. («Скажите, как вы относитесь к школе?» – «М-м-м, ну, это… Гы, да нормально все!») Единственный вывод из этого краткого необщения с представителями финского юношества: финские подростки так же ершисты и подвержены гормональным всплескам, как и любые другие.
33 Жены
Будущее Финляндии выглядит прекрасным, как никогда. Сами финны, как обычно, помалкивают, но остальные начинают это замечать. Кроме постоянных успехов в PISA, сильной экономики и образцового уровня жизни, у застенчивой, потрепанной судьбой, но непокоренной Финляндии есть многое, чем она может поделиться с миром.
Обычно, услышав про хвалебные статьи где-нибудь в Newsweek или про то, что Legatum Institute объявил Финляндию или Хельсинки лучшими местами для жизни, финны пожимают плечами и хмурятся. Потом они говорят, что как были, так и остались самой бедной из скандинавских стран. На самом деле вся Финляндия – это пять миллионов лесорубов, вышедших из чащи и мечтающих туда вернуться, да горстка заносчивых шведов. И все они такие же социально неадаптированные и склонные к саморазрушению алкоголики, какими были всегда.
«Говорить, что Финляндия – рай земной, просто смешно, – замечает Хейкки Аиттокоски в ответ на мое упоминание репортажа в Newsweek. – Это прекрасная страна, здесь масса хорошего и полезного, но раем я ее не считаю». Всего через несколько часов после появления материала в Newsweek его газета Helsinggin Sanomat указала на ошибки в расчетах американского журнала. На самом деле должна была победить Швейцария, утверждала газета.
Другой финский журналист отреагировал на репортаж так: «А как насчет самоубийств, депрессии, алкоголизма, наших холодных и темных зим?.. Нам часто кажется, что Финляндия – страна с раздвоенным самосознанием, подобно доктору Джекиллу и мистеру Хайду. И в хорошем, и в плохом мы одинаково стремимся к крайностям. Это как с дневным светом: круглосуточное летнее солнце сменяют несколько месяцев зимней тьмы». Что ж, идеальное описание хронически негативного самовосприятия финнов.
