— Скоро им придется выйти оттуда. Плавт, следи за входом.
«Мы не станем выходить через дверь», — подумал Лисандр.
Вскоре он содрал столько покрытия, что смог выбраться на крышу через проделанное отверстие. Леонид помог ему подняться.
Два водостока для дождевой воды — совершенно сухие — тянулись во всю длину здания. Крыша поднималась с обеих сторон и сходилась с вертикальной стеной, так что снизу никто не мог заметить Лисандра. Он поднялся до выступа и заглянул за него. С этой точки ему хорошо был виден весь город.
Вдоль гавани, на рыночной площади и улицах, которые разбегались от нее в разные стороны, — повсюду валялись сотни человеческих тел. Море было спокойно. На мелководье покачивались трупы, точно сплавляемые бревна. Большая часть костров, горевших среди домов в стороне от рыночной площади, была погашена, но в дальнем конце здания, где находился вход, мерцало оранжевое пламя. За городом, словно темное облако, возвышался горный кряж.
«Что же мы натворили?»
Даже если бы им удалось выдворить мессапов, остался бы кто-нибудь живой в Таренте? Сколько же домов опустело, сколько семей они погубили своими действиями?
О какой славе может идти речь?
— Убейте их всех! — крикнул голос снизу. — Долой Спарту!
Эти слова потрясли Лисандра до глубины души. Он оказался здесь, потому что должен был быть здесь. Такова его судьба. Ради чего же еще боги привели Лерноса в его казарму? Его отец и дед отдали жизни за Спарту. Он тоже пожертвует своей жизнью ради нее.
Лисандр прижался к крыше и направился к заднему концу здания — восточному крылу — а оттуда взглянул на безлюдный переулок.
Если верить Лерносу, там тянулся ряд низких зданий, мастерских квартала ремесленников, разделенных сетью узких проходов. А что если им удастся убежать туда?
К нему подполз Леонид и посмотрел вниз. До земли оставалось не менее четырех ростов Лисандра.
— Мы переломаем ноги, — сказал Лисандр.
— Можно связать плащи и спуститься по ним.
— Тогда мы спустимся в львиное логово, — возразил Лисандр. — Но если бы нам удалось добраться до мастерских, — он указал на просвет между зданиями, — мы могли бы рассредоточиться. Тогда сбежать удалось бы большему числу воинов.
Леонид разглядывал просвет.
— Даже если разбежаться, это слишком далеко.
Он был прав, но у Лисандра возникла другая мысль.
— Когда мы с Тимеоном были детьми, чтобы раздобыть матерям дикий чеснок на дальнем берегу, мы пересекали узкое место реки. С помощью старого кола от забора мы оказывались на той стороне, даже не намочив пяток. Ты понимаешь, мы прыгали с шестом.
— У нас нет кола от забора, а наши копья для этого коротки.
— У нас есть шест от окна.
Лицо Леонида расплылось в улыбке.
— Это опасно, но может получиться. Лисандр хлопнул друга по спине.
— Твой отец гордился бы тобой, — сказал он.
Леонид улыбнулся, на его щеках вспыхнули два красных пятна.
— Я многому научился, сражаясь рядом с тобой.
— Тогда давай воспользуемся плодами этой учебы, — сказал Лисандр.
Он вернулся на верхний этаж — все воины лежали на полу, чтобы как-то спастись от дыма. Лисандр начал спускаться по лестнице и спрыгнул на землю с последних ступенек.
— Мы должны драться с ними, — говорил Сулла, поднимая свой щит. — Я не собираюсь здесь задохнуться.
— Нет, — сказал Лисандр. — Есть другой выход.
— Мальчик, ты слишком много говоришь, — ответил Сулла. — Я прожил здесь всю свою жизнь — из этого здания нет иного выхода, кроме как через ворота.
Лисандр взял длинный шест.
— Мы сможем перебраться на мастерские, воспользовавшись вот этим. Горожане не следят за противоположной стороной здания.
Страшный удар сотряс дверь, и спартанцы, охранявшие ее, были отброшены в сторону. Но тут же бросились обратно.
— Видно, их терпение иссякло, — заметил Аристодерм с кислой улыбкой. — Посмотрим, прав ли Лисандр. Всем на крышу!
Дверь снова сотряслась, среди дыма во все стороны полетели щепки.
— Идите, — сказал Лисандр, прижимаясь плечом к двери. — Мы подержим дверь.
Воины быстро друг за другом поднимались по лестнице.
Дверь трещала, и на этот раз балка, запиравшая ее, начала раскалываться.
«Она долго не выдержит!»
Шест от окна передали наверх и протащили через дыру в потолке. Лисандр слышал, что толпа снаружи шумит все громче.
— Вас скоро скормят собакам! — выкрикнул кто-то.
По лестнице уже начали карабкаться последние воины, и Прокл крикнул Лисандру:
— Иди сюда, оставь ты эту дверь!
С ужасным треском дерево над балкой разломалось, когда таран пробил дверь. Лисандр заметил локон волос, высеченный в мраморе. Они таранят дверь статуей!
— Святотатство! — произнес один из воинов. — Они оскверняют Спарту!
Таран отвели назад, в помещение стали проникать крики толпы.
— Разорвите их на части!
— Долой Спарту!
Затем дверь снова начали таранить. Полетели щепки. Лисандр мельком заметил что-то знакомое.
Не может быть!
— Заберите это у них! — резко приказал он.
Лисандр никогда не думал, что команды будут столь легко срываться с его уст. С уст бывшего раба.
Двое спартанцев отстранились от двери и схватили голову статуи. Лисандр обхватил рукой массивное туловище и поднял его. Мрамор разломился пополам, Лисандр с товарищами упали на землю, держась за обломки.
— Идем, не будем зря терять время. Надо уходить и немедленно! — сказал один из спартанцев. — Поднимаемся на крышу к остальным.
Лисандр с ужасом смотрел на статую. Его внимание привлекло незнакомое лицо, а резная надпись на груди статуи.
Лисандр провел пальцами по очертанию какого-то драгоценного камня, окруженного древними буквами.
«Огонь Ареса воспламенит праведных».
Глава двадцатая
Огонь Ареса!
В его семье амулет передавался от отца к сыну на протяжении более семисот лет. Это могло означать лишь одно.
«Мой предок. Он отсюда, из Тарента».
Деревянная балка стала поддаваться, когда горожане снова начали таранить дверь оставшейся частью статуи.
