— Ты здесь, сахиб? — прошептал Нарайян Сингх.
Но мы с Джереми тоже не лыком шиты и уже смекнули, что к чему. Стараясь не шуметь, мы перелезли через перила на веранду и направились в дом кружным путем. Джереми сбросил сандалии. Прятаться больше не было нужды, и он решительно двинулся вперед.
Конечно, возникает вопрос: почему Нарайян Сингх не выстрелил? У меня тоже был пистолет — почему я им не воспользовался? Хорошо, я скажу. Только безответственный мерзавец станет почем зря палить в людей. Другое дело, если вы выполняете приказ или защищаетесь. Вы можете возразить: эта ночная троица пробралась к нам, подобно стае хищников, они могли спокойно застрелить через окно Тикнора, его жену и Грима, пока мы упивались своей добродетелью. Отвечаю: да, такое намерение у них было, но ни в кого стрелять они бы не стали. Нарайян Сингх, который уже рисковал жизнью в тот вечер, и которого, как я сам слышал, один миссионер назвал как-то «безбожным язычником-сикхом», убрал в карман выданный мною пистолет, прежде чем приступить к делу. В том, что касается оценки ситуации, он самый что ни на есть белый человек.
Первым на сцене появился Джереми. Сразу за ним — Нарайян Сингх. А я чуть замешкался, потому что в спешке споткнулся о верхнюю ступеньку. Шум, который я произвел, застал трех арабов врасплох, и они завертелись, как скорпионы в банке. Как я понимаю, они не сразу нас разглядели, потому что слишком долго смотрели на свет, и их глаза не привыкли в темноте. У всех троих были пистолеты, но Джереми вмазал ближайшему кулаком в нос прежде, чем тот успел выстрелить. Араб рухнул навзничь, прямо на своего товарища, и тот, падая, выбил головой оконное стекло. Посему можно считать, в этой стычке мы пролили кровь двух арабов: у первого она текла из носа, у второго из затылка. Третий пальнул и промахнулся, а в следующую секунду Нарайян Сингх ударил его, причем бил он руками и ногами одновременно.
Их приятель, который оставался на улице, разрядил свой пистолет в меня и со всех ног бросился прочь. Я подумал было: не пуститься ли в погоню. Но легконогим меня назвать трудно, равно как и легким на подъем, и я отказался от этой затеи. А зря. В итоге мы упустили крупную рыбу.
Впрочем, рыбки поменьше, которых мы поймали, тоже доставили нам немало хлопот, ибо дрались они, как дикие коты, зубами и когтями. Только после того, как Грим и доктор с женой прибежали к нам на помощь, мы одолели незваных гостей. Самого агрессивного Мэйбл связала бельевой веревкой, пока я на нем сидел.
Мы подняли страшный шум, и я ожидал, что вокруг дома соберется толпа. Но Иерусалим живет иначе, чем другие города. Если раздастся выстрел, все сразу прячутся по домам, чтобы не дать какому-нибудь недругу повода для обвинения в причастности к заварушке. От нашего дома до ближайшего полицейского поста — около мили.
При таком раскладе остается полагаться только на себя. Тем не менее, еще ночью по Святому Городу поползли самые нелепые слухи, а две недели спустя несколько европейских газет написали роскошные отчеты о полуночном еврейском погроме.
Мы втащили пленников в гостиную и поставили перед Гримом. Перед этим доктор и Мэйбл обработали им раны, как выяснилось, не слишком серьезные. Правда, не подумайте, что человек, оказавшийся на пути кулачища Джереми, в течение ближайших нескольких часов будет хорошо себя чувствовать. Второму пришлось зашить порез на шее. Третий все никак не мог отдышаться после того, как я на нем посидел… но, как справедливо заметил Грим, сам виноват, поскольку выделывался больше остальных.
Есть еще одно примечательное обстоятельство, которое проливает свет на людскую природу и на то, какой ее знал Грим. Все трое жаждали дать показания. Правда, я сомневаюсь, что эти показания совпали бы. Меж тем Нарайян Сингх, который знал, что каждое его слово будет принято на веру, не спешил делиться информацией.
Когда вы имеете дело с людьми, которые родились и выросли на Востоке — или прожили там достаточно долго, — имейте в виду: лгать для них — совершенно естественно. Правда, на Западе такие личности тоже встречаются, но… В общем, для начала постарайтесь выяснить, какие истинные факты легли в основу их выдумок, потому что правда действует на ложь, как кислота. Конечно, врать они будут в любом случае. Однако ложь, в которой нет ни капли правды, выглядит более убедительно, чем ложь, состряпанная на ходу с целью опровергнуть правдивые слова другого человека. Существует теория, подтвержденная практикой: захваченных на месте преступления негодяев лучше допрашивать по одному и не раскрывать перед ними карты.
Однако весьма мудро позволить им услышать свидетельства, данные против них их же товарищами. В девяти случаях из десяти они примут сказанное за неопровержимое доказательство и попытаются исказить его смысл или утопить его в море лжи. Но они знают правду, и она, как я уже говорил, разъест их доводы, как кислота, причем почти с той же скоростью, с какой они будут их строить. Случаются, однако, редкие исключения, когда преступники не тратят времени на препирательства и сознаются сразу.
Короче, Грим, у которого я всему этому научился, отказался их слушать, пока Нарайян Сингх не рассказал в их присутствии все, что знал о событиях того вечера. Нашим пленникам оставалось только сидеть на полу и слушать его, как посетители кофейни слушают рассказ случайного собеседника. Не сомневаюсь: то, что сикх стоял к ним лицом, произвело особенно сильное впечатление. Он был прямо как лев перед шакалами.
Дело не в том, что они были убийцами, найденными в трущобах и нанятыми за десять долларов, или коротышками. Они выглядели вполне респектабельно и носили одежду из тонкого полотна, меж тем как одежда Нарайяна Сингха была изрядно порвана. Он так исхудал за время нашего недавнего марша через пустыню, что щеки запали, а скулы начали выпирать. На первый взгляд, он куда больше походил на загнанного зверя. Однако ухоженные лица его противников были худыми не в тех местах, где нужно. Под глазами красовались мешки. Их храбрость была показной, взгляды горели наглой злобой, но самоуверенные ухмылки, которыми они надеялись скрыть тревогу, граничащую с паникой, не могли сбить с толку внимательного наблюдателя.
Но прежде всего их выдавали ноги. Этим моментом исследователи человеческих характеров часто пренебрегают, а зря. Наши гости отправились на дело в туфлях, которые сбросили, чтобы неслышно подобраться к веранде. У настоящего мужчины ноги крепкие и мускулистые. У этих же ребят они были… не то чтобы дряблые, но мягкие и нежные — куда более красноречивое свидетельство склонности к предательству, нежели крючковатый нос и бегающие глаза.
В общем, это были местные денди. Такие вступают в партию младотурок и верят, будто новая эра создается посредством болтовни и дешевых трюков. Они выглядели жалкими тварями. Рядом с нашим стойким, верным древним обычаям Нарайяном Сингхом… которого, впрочем, тоже не назовешь простодушным.
Глава 4.
«НО ЭТО ПРОСТО УЖАСНО!»
— Сахиб, — начал свой рассказ Нарайян Сингх. — Как ты и приказал, я направился на Христианскую улицу и в указанном тобой месте нашел Юсуфа Дакмара. Он пил кофе в обществе этих людей и еще других. Поначалу они меня не заметили, ибо я вошел в дверь дома, расположенного в трижды двадцати пяти шагах дальше по улице, прошел по крыше, спустился на каменную галерею, что выстроена над кофейней с одной ее стороны, и укрылся там среди скверно пахнущих мешков.
