– Уважаемый мистер Пакстон, – видя легкое замешательство следователя, мягко перебил его Кесслер. – Я прекрасно себя чувствую и совсем не против встречи с мистером Бартоном, напротив, я буду даже рад ей. В моем положении любое общение с новым человеком доставит мне удовольствие. Те охранники, которых вы держите за этой дверью, кроме «да, сэр», «нет, сэр» и «не положено, сэр», других слов не знают. Зачем, кстати, вы их вообще посадили туда? Неужели в самом деле думаете, что я сбегу?
– Сбежите? Куда? К русским?
– К англичанам. Они ведь до сих пор держат под ружьем крупные соединения вермахта. Или я не прав?
Пакстон медленно поднялся, не торопясь, подошел к единственному окну, забранному снаружи решеткой, и приоткрыл форточку. Приток свежего воздуха сразу рассеял дымовую сигаретную завесу.
Простояв у окна и глядя в него довольно долго, следователь обернулся:
– Откуда вам это известно?
– Словарный запас ваших охранников я вам перечислил, чем закончился мой контакт с очаровательной мисс Трейси, вам тоже известно. Трудно догадаться?
Пакстон отошел от окна и, продолжая о чем-то сосредоточенно размышлять, вернулся на свое место. То, что эта информация стала известна Кесслеру от доктора, Пакстону было ясно; неясно было другое: в какой форме и – главное – зачем доктор передал ее обер-лейтенанту.
– Что он вам еще сказал?
– Больше ничего. Он вообще мне ничего не говорил. Он просто задал вопрос, а я из этого вопроса сделал вывод. Вот и все.
– Ну?.. В чем состоял этот его вопрос?
– Он спросил, не хотел бы я в будущем продолжить борьбу с большевизмом, если такая возможность у меня представится.
На лбу Пакстона выступила испарина: задавать такой вопрос доктор не имел права. И все же, пугаясь собственной догадки и не веря в нее, Пакстон спросил:
– Ну и что? Что в этом вопросе вас побудило сделать подобный вывод относительно войск вермахта? При чем здесь вообще англичане? Подобный вопрос в скором будущем вы, возможно, я подчеркиваю – возможно, услышите еще. Где логика?
– Логика в названии подразделения, которое вскользь было названо: армейская группа «Норд». А ведь это подразделение выходило на англичан, не так ли? Мне продолжать?
Пакстон взял свою чашку, одним глотком допил уже подстывший кофе и достал из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку:
– Выпить хотите?
– Утром?
– А я выпью. – Следователь налил в ту же чашку коньяк и так же одним глотком опрокинул ее. «А ведь он прав, – подумал Пакстон. – Армейская группа Мюллера находится у англичан, и держат они ее в полной боевой готовности. Да только ли ее… И если доктор работает на англичан, возникнут проблемы… У меня возникнут проблемы». – Спасибо, Кесслер… – сказал Пакстон задумчиво. – Это очень важная для меня информация.
Кесслер с беспечным видом пожал плечами – мне-то, мол, какое дело, ваши проблемы, вам и расхлебывать:
– Мы уже перешли на «ты»?
– Извините, господин Кесслер. Вырвалось… Просто голова идет кругом… Вы даже представить себе не можете, какие у меня возникнут трудности, если проверка подтвердит ваши предположения.
– Ваши, мистер Пакстон. Ваши выводы и предположения. Я лишь сообщил вам содержание вопроса, который мне задал доктор, а вывод из него сделали вы. И вывод этот – в отношении доктора – вы доложите человеку, который прибудет для встречи со мной.
Кесслер тоже одним глотком допил кофе и поставил свою чашку рядом с чашкой Пакстона.
– Черт с вами. Налейте и мне. Пить в одиночку – это так же противоестественно, как если бы не пить совсем.
Пакстон посмотрел на Кесслера долгим изучающим взглядом, будто видел его впервые, затем плеснул коньяк в обе чашки. Уверенность, которая присутствовала сейчас в поведении обер-лейтенанта, в его манере держать себя, в интонации его голоса, к удивлению следователя, невольно передалась и ему.
– Что вы ответили доктору?
– Сказал, что моя война закончена, а вообще – обещал подумать.
Обер-лейтенант приподнял свою чашку в молчаливом приглашении присоединиться и пригубил.
– Не пойму, чего вы, собственно, так разволновались-то? Теперь, в случае если проверка подтвердит ваши предположения, а она их, несомненно, подтвердит, козырная карта окажется в вашем рукаве. И когда вытаскивать ее, решать вам. За этим ломберным столом, мистер Пакстон, игру будете вести вы – Управление стратегических служб США, а не англичане. – Кесслер снова пригубил коньяк и отставил чашку в сторону. – Вас ожидают не трудности, мистер Пакстон, вас ожидает повышение стоимости ваших акций. Пейте, чего ж вы не пьете?
Пакстон автоматически взял свою чашку, но тут же поставил ее на место. Перспектива, которую только что изложил ему Кесслер, была настолько очевидной, что Пакстон недоумевал, как эта мысль ему самому не пришла в голову, настолько все выглядело логично и убедительно. Парадокс заключался в том, что теперь ему, Пакстону, был выгоден факт работы доктора на англичан. Разоблачение агента, а еще лучше – сотрудника иностранной спецслужбы – сулит и впрямь неплохие дивиденды как в отношении к нему со стороны руководства сейчас, так и в карьерном росте в будущем.
– Ну что ж, господин Кесслер, ваши доводы выглядят более чем убедительно. Но… Услуга за услугу. Какие выводы в отношении вас я, по вашему мнению, должен доложить человеку, который приедет для встречи с вами?
– Свое мнение обо мне вы уже наверняка изложили в отчетах, и, думаю, даже не один раз. В противном случае я вряд ли попал бы в поле зрения вашего Управления. Стоит ли к этому что-нибудь добавлять еще? Зачем брать на себя лишнюю ответственность за решения, принимать которые будете не вы?
Вот теперь Пакстон свой коньяк выпил: этот обер-лейтенант опять оказался прав.
– Вы знаете, я, пожалуй, соглашусь с вами и в этом. Чем же в таком случае я могу быть для вас полезен? Я, знаете ли, не люблю ходить в должниках.
– Я не считаю вас своим должником, мистер Пакстон, и никакой благодарности от вас не жду. Напротив, это я должен быть вам благодарен за то, что нахожусь сейчас здесь и в этих условиях. – Кесслер обвел взглядом свою камеру-люкс. Статус-кво на данном этапе его устраивал: достигнутые доверительные отношения со следователем дорогого стоили. А то, что Пакстон стал считать себя еще и его должником, – это было уже пределом того, о чем Кесслер мог только мечтать.
– И все же, я могу для вас еще что-то сделать?
– Вообще-то можете, – с неуверенностью и сомнением в голосе сказал Кесслер.
– Что же?
– Вы знаете, мне сейчас пришла в голову мысль предложить сегодня мисс Трейси поужинать со мной. С вашей подачи, между прочим… Так вот, не могли бы вы на сегодняшнюю ночь отправить моего стражника отдыхать в казарму? А то, боюсь, при охране за дверью дама будет чувствовать себя несколько… скованно. В свою очередь, обещаю сегодняшней ночью законов, установленных в американской зоне оккупации, не нарушать и вообще не покидать пределов этого номера. Разве что, извините, в туалет.
