Кесслер взял с тумбочки колокольчик, но звонить не стал. Была смена молодого улыбчивого негра по имени Джон; обер-лейтенант знал по именам всех четверых охранников, которые попеременно несли вахту у его двери. Кесслер поднялся и вышел в коридор; Джон тут же встал и широко улыбнулся.
«Почему у негров всегда такие белые зубы? – подумал Кесслер, стоя перед солдатом и засунув руки в карманы пижамной куртки. – Или это простой обман зрения? Белизну подчеркивает контраст с темной кожей? Да, наверное… Если меня выкрасить черной краской, я тоже буду сверкать зубами, как фарами в ночи. Нет, лучше не надо…»
– Ну что, Джон, тяжела армейская служба?
– Я только выполняю приказ, сэр.
– Это похвально. После тебя придет выполнять приказ Дик? Я ничего не путаю?
– Все правильно, сэр, в восемнадцать часов меня сменит бедняга Дик.
– Почему – бедняга?
– Он вчера немного перебрал русской водки: они с одним сержантом где-то раздобыли несколько бутылок. Сегодня утром на них обоих было жалко смотреть. Особенно страдал Дик.
– Может, это русские совершили диверсию по выводу американских солдат из строя, а? Как думаешь?
– Нет, сэр, – еще шире (хотя, казалось бы, – куда?) улыбнулся Джон. – Мы с русскими союзники. Они неплохие парни, я встречался с некоторыми из них. Они не станут устраивать диверсии против нас. Просто Дик не знает меры, особенно со спиртным.
– Ну что ж, значит Дик виноват сам, пусть пеняет на себя. Вот что, приятель, отведи-ка ты меня в душ, – Кесслер похлопал улыбчивого негра по плечу. – До обеда еще есть время, хочу немного освежиться.
– Есть, сэр.
Глава 10
Медсестра, раскладывая принесенный обед на столе, услышав предложение Кесслера поужинать с ним и скрасить своим присутствием его одиночество, на секунду замерла, затем залилась краской (если это была игра, то выполнена она была потрясающе; как можно заставить себя покраснеть?) и молча сделала книксен.
Согласием это еще не было, это можно было расценить и как вежливый отказ.
– Не могли бы вы включить в меню нашего ужина бутылку хорошего французского вина? – сделав ударение на слове «нашего», Кесслер решил добиться от женщины более конкретного ответа. – К сожалению, сейчас я лишен возможности угощать вас, но в будущем, надеюсь, такая возможность у меня появится.
– Вино не входит в рацион господина обер-лейтенанта, – мисс Трейси бросила на него кроткий взгляд, – но я постараюсь что-нибудь придумать.
Это было уже согласие безоговорочное.
Следователь Бартон пришел в два часа дня. Джон, не имевший права пропускать к охраняемому объекту кого бы то ни было, кроме оговоренных лиц, но предупрежденный следователем Пакстоном, пропустил Бартона без лишних вопросов.
Кесслер, лежавший в послеобеденной дреме, поднялся навстречу визитеру.
– О-о, прошу меня извинить за то, что я невольно прервал ваш отдых… – смутился следователь; он действительно не ожидал, что его визит окажется так некстати. Ситуация выглядела если не комично, то весьма забавно. – Мистер Пакстон не предупредил меня… Я следователь Бартон… Это меня вы спасли от нападения бандита.
– Здравствуйте, мистер Бартон. Ничего страшного. И пришли вы очень кстати. Я уже порядком устал от этого отдыха. Фраза «устал от отдыха» звучит глупо, но точно. Я именно устал от отдыха. А о вашем визите мистер Пакстон меня предупреждал.
Кесслер пожал руку, протянутую следователем, и жестом пригласил его к столу. Бартон предложение принял и поблагодарил легким кивком головы.
Словам Пакстона об этом визите обер-лейтенант значения не придал и, честно говоря, вообще забыл об этом сообщении, так как не видел в этом факте какой-нибудь значимости. Как выяснилось – напрасно.
Присев на стул, Бартон поставил портфель на пол, достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист, развернул его и положил на стол перед Кесслером.
– Господин Кесслер, я не знаю, как мне отблагодарить вас…
«Нас пишут. Пока Вы были в душе, комнату оборудовали, поэтому пока я буду говорить, читайте и запоминайте. Я работаю по линии ФБР, – читал Кесслер, пока Бартон рассыпался в благодарностях. – Завтра с Вами встретится сотрудник Управления стратегических служб Пол Сэдлер. Советую Вам на его предложение ответить согласием. Когда окажетесь в Вашингтоне и если Вам понадобится моя помощь, найдите частную адвокатскую контору “Смит и партнеры”. Ее владельца зовут Сол Смит. Представьтесь ему как Нэш. Кроме него, Вас и меня, этого имени знать никто не будет, однако если он попросит, назовите мое имя. Он организует нам с Вами встречу. Ничего не опасайтесь, Вам ничто угрожать не будет».
Кесслер еще раз перечитал текст, свернул лист и вернул его Бартону. Следователь тем временем закончил говорить, достал из портфеля бутылку виски и поставил ее на стол.
– Это все, на что хватило моей фантазии для того, чтобы сделать вам хоть какой-то подарок. Сам я составить компанию вам не могу, очень много работы, а вам эта бутылка, может быть, хоть ненадолго поможет развеять скуку. Надеюсь, мистер Пакстон не очень рассердится на меня за эту контрабанду.
– Скажу вам по секрету, мистер Бартон, сегодня утром он сам угощал меня коньяком, так что у нас с вами есть рычаги шантажа, чтобы свести его неудовольствие до минимума, – посмотрев на вентиляционную отдушину и понизив голос до заговорщицкого, в шутливом тоне проговорил Кесслер. «Ведь мы не знаем, что нас пишут, пусть послушают о нашем сговоре».
Бартон улыбнулся и поднялся – хулиганистую выходку Кесслера он понял и даже подыграл:
– Но тем не менее постарайтесь меня не выдавать. Я очень ценю доверие мистера Пакстона.
«За доктора они взялись всерьез, – продолжил свои размышления Кесслер после ухода следователя. – Пишут не меня. Его. – Он вновь посмотрел на вентиляционную решетку под потолком и улыбнулся. – Извини, Трейси, но мужские игры – штука безжалостная. В разведке понятие “порядочность” применимо только к единомышленникам. Не я устанавливал эти правила».
…За пятнадцать минут до прихода медсестры Кесслер вышел в коридор. На стуле, на котором днем нес службу Джон, восседал Дик – угрюмый детина двухметрового роста, с внешностью, напрочь отвергающей наличие хоть какого-то интеллекта. Встреча с таким противником в рукопашном бою никаких шансов на победу не оставляла: его пудовые кулаки могли любого уложить если не навсегда, то надолго. «Хорошо, что власовец Сом оказался не такой, как этот», – подумал Кесслер, увидев Дика впервые.
– Здравствуй, приятель, – поздоровался Кесслер с гигантом. – Неважно выглядишь. Держу пари, что прошедшая ночь у тебя была бурной.
Охранник посмотрел на Кесслера, нехотя поднялся и вымученно произнес:
– Здешний климат плохо сказывается на моем здоровье. Жду не дождусь, когда же мы наконец уберемся отсюда. Что-нибудь желаете, сэр?
