– Это все я вижу из материалов его личного дела, – не поднимая головы и продолжая неспешно перелистывать листы, перебил Сталин. – Что вы можете сказать о нем как о человеке, о его характере?
Меркулов, вспомнив слова начальника Школы особого назначения, чуть улыбнулся:
– Ершист. Поначалу написал несколько рапортов на имя начальника Школы с просьбой отправить его обратно на фронт. Сначала, говорит, хочу задушить фашистского змея своими руками, а уж потом готов выполнить любое задание.
Пряча улыбку в усы, Сталин тоже улыбнулся, но тут же помрачнел:
– Тут написано, что его отец погиб…
– Да, товарищ Сталин. Подполковник Озеров пал смертью храбрых в бою при освобождении Белой Церкви в январе 44‑го. Это установлено доподлинно, – предвосхитил вопрос Сталина Меркулов: «пал смертью храбрых» и «пропал без вести» – это совсем не одно и тоже. – Весть о гибели отца и побудила старшего лейтенанта Озерова писать рапорты о направлении его на передовую. Рвался отомстить за отца.
Сталин вновь раскурил погасшую трубку, поднялся из-за стола и молча стал ходить взад-вперед. Нарком понял, что в эти минуты Верховный вспомнил о своем сыне Якове, который находился в немецком плену. Меркулов понял это по тому, каким сделалось лицо Сталина: оно вмиг приобрело землисто-серый оттенок, стало печальным и… беззащитным.
– Сколько этот проклятый Гитлер принес нам страданий! Как можно пережить гибель родного человека: отца, матери, своего ребенка?! Здравым умом это ни понять, ни объяснить невозможно. Проклятая война… – Сталин вернулся на свое место и, посмотрев наркому в глаза, глухо проговорил:
– У него будет возможность отомстить за своего отца. Только месть может быть не только на поле брани, ее можно свершить в войне куда более коварной и более изощренной. Передайте эти мои слова старшему лейтенанту.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Верховный вновь подвинул к себе личное дело:
– Откуда у него такая тяга к языкам? Тут сказано: в совершенстве владеет немецким, английским, испанским и португальским языками.
– Его мать по образованию филолог, товарищ Сталин. До войны она преподавала в Московском университете. Она и привила сыну любовь к языкам, к тому же у него хорошая память. Можно сказать – феноменальная. Кстати сказать, Озеров и сейчас продолжает изучать иностранный язык.
– Какой?
– Французский. И, по отзывам преподавателей, делает в этом поразительные успехи.
«У этого парня – большой интеллектуальный потенциал, – опять вспомнил Меркулов слова начальника Школы, которые тот сказал накануне: готовясь к этой встрече, нарком наводил подробные справки обо всех сотрудниках, чьи личные дела он представил Сталину. – После соответствующей подготовки Озерова можно будет задействовать в работе с большим объемом и повышенной сложности. Он умеет нестандартно думать, у него по-особому развита логика мышления. Этим он разительно отличается от других слушателей».
Этот отзыв начальника Школы особого назначения об Озерове Меркулов тоже передал Сталину, тот утвердительно кивнул:
– Хорошо. Именно это я хотел услышать от вас. Остановимся на этом кандидате. Так вы говорите, хотел своими руками задушить фашистского змея? А какой зверек не боится ядовитых змей и уничтожает их?
– По-моему, еж… – пожал плечами нарком.
– Правильно, еж. Еж обладает иммунитетом к яду змеи. Но у ежа есть заметные недостатки, слабое зрение, например, к тому же он безрассуден. Еж нападает на змею независимо от того, грозит ему опасность от нее или нет. Я имел в виду другого зверька. Я говорил о мангусте. Мангуст тоже не восприимчив к ядовитым укусам, но, в отличие от ежа, мангуст не нападает на змею первым. Он вступит в схватку тогда, когда у него уже не будет другого выхода. И в схватке мангуст использует прием опережения, за счет этого он побеждает врага. Осторожность, смелость, но не безрассудная, и умение опережать действия противника – это как раз те качества, которыми должен обладать разведчик и которыми, судя по вашим словам, обладает старший лейтенант Озеров. Мне кажется, «Мангуст» – будет подходящим оперативным псевдонимом для него. Будем готовить старшего лейтенанта Озерова к выполнению задания… Как вы сказали? Особой сложности?
– Повышенной сложности, товарищ Сталин.
– Будем готовить старшего лейтенанта Озерова к выполнению задания повышенной… и особой сложности. Сейчас мы с вами об этом задании поговорим подробнее. Да, и подготовьте утром приказ о присвоении старшему лейтенанту Озерову очередного звания «капитан».
Встреча продолжалась еще один час двадцать минут. Сталин подробно изложил Меркулову свое видение цели того задания, которое предстояло выполнить старшему лейтенанту Сергею Озерову.
– Пусть это личное дело пока полежит у меня. Я вам верну его позже, – Сталин неторопливо завязал тесемки на личном деле Озерова. – С этой минуты, товарищ Меркулов, оно должно храниться отдельно от всех. С этой минуты, кто такой Сергей Александрович Озеров, где и с какой задачей он находится, будем знать только вы и я. Даже для начальника разведки и для его куратора пусть он будет… ну, скажем, Морозов Владимир Алексеевич. И еще, – секунду помолчав, заметил Сталин, – я думаю, не стоит товарища Судоплатова посвящать в проведение этой операции. У него свой, не менее важный и не менее ответственный участок работы, которому мы придаем особое значение
[1]. Не будем мешать ему в этом. Для всех же остальных, – продолжил прерванную мысль Сталин, – товарищ Озеров пусть будет просто товарищ Иванов.
– И для товарища Берии – тоже?
– Я же сказал: для всех. И для товарища Берии, и для товарища Абакумова – тоже. В нужный момент они помогут нам переправить товарища Иванова к немцам. Только в этом будет состоять их участие в этой операции. И это не потому, что я им не доверяю. Это люди многократно проверенные, им я доверяю всецело. Я не знаю тех, кто придет после них.
Сталин посмотрел на Меркулова с такой многозначительностью, что у того выступила на лбу испарина: нарком почувствовал, что последняя фраза в полной мере относится и к нему. Справившись с секундным замешательством и придав своему голосу более или менее уверенную интонацию, Меркулов все же спросил:
– А почему именно Морозов, товарищ Сталин?
Сталин чуть лукаво улыбнулся, и в глубине его желтоватых зрачков Меркулов заметил озорную искру; от той напряженности, которая секунду назад сковала наркома, не осталось и следа.
– У наших западных союзников Советский Союз ассоциируется прежде всего со знаменитыми русскими морозами, – ответил Сталин. – Морозы и в сорок первом году, когда немцы стояли под Москвой, оказали нам неоценимую помощь. Помните, какие морозы стояли в ту зиму?
