— Да, конечно… раз уж другого нет! И все-таки мне никогда бы не пришло в голову обратиться к нему! Но что поделаешь, когда не можешь взять курс на север, берешь курс на юг… И если бы папаша Кабидулен согласился… нет-нет, он не согласится.
— Но попробовать-то можно.
— Нет… бесполезно… И потом Кабидулен… это Кабидулен! — повторял месье Буркар.
— А может быть, все-таки навестить его? — предложил месье Фильоль.
Охваченный сомнениями, капитан Буркар то скрещивал на груди руки, то растерянно опускал их, взвешивая мысленно «за» и «против». И качал головой, словно отказываясь впутываться в скверную историю. Наконец, желание поскорее выйти в море одержало верх над всеми прочими соображениями.
— Пойдемте! — решился он.
Через минуту они покинули грузовой причал и пошли по направлению к жилищу бочара.
Жан-Мари Кабидулен, крепкий мужчина пятидесяти двух лет от роду, с картузом из выдры на голове и в большом коричневом фартуке, оказался дома в своей комнате на первом этаже в глубине двора. Дела его шли не слишком хорошо, и, не будь у него кое-каких сбережений, он не мог бы себе позволить посещать каждый день маленькое кафе напротив, чтобы сыграть партию в манилью
[20]
с бывшим смотрителем маяков в Ла-Эве.
Впрочем, Жан-Мари Кабидулен был в курсе всех гаврских событий: он знал, когда приходят и когда покидают порт парусные и паровые или большие трансатлантические суда, он знал все рыбацкие и морские новости, — короче, был в курсе всех сплетен, обсуждаемых на молу в часы дневного отлива.
А значит, папаша Кабидулен знал и капитана Буркара, и знал его давно. А потому, увидев капитана на пороге своего дома, воскликнул:
— Хе, хе! Так стало быть, «Святой Енох» все еще в грузовом порту и не может отойти от причала, словно заперт льдинами!
— Все еще, папаша Кабидулен, — суховато ответил капитан Буркар.
— И все еще нет врача?
— Врач есть, вот он…
— Смотрите-ка, это вы, месье Фильоль?
— Я. И я пришел вместе с месье Буркаром, чтобы предложить вам отправиться с нами в плавание.
— Отправиться в плавание… в плавание? — удивился бочар, размахивая деревянным молотком.
— Да, Жан-Мари Кабидулен, — подтвердил капитан Буркар. — Разве это не заманчиво… путешествие… на отличном корабле… и в компании замечательных людей?
— Надо же такое услышать! Вот уж не ожидал подобного предложения, капитан Буркар! Вы ведь знаете, я не молод… Плаваю только по улицам Гавра, где можно не опасаться ни пиратов, ни бурь… И вы хотите…
— Послушайте, папаша Кабидулен, подумайте. Вы еще не в том возрасте, чтобы киснуть на пристани или болтаться на якоре, словно старая швартовая бочка в дальнем углу порта.
— Снимайтесь с якоря, Жан-Мари, снимайтесь с якоря, — в тон капитану Буркару весело добавил месье Фильоль.
Лицо папаши Кабидулена стало чрезвычайно серьезным: вероятно, именно с таким выражением лица он предрекал всяческие несчастья. Он произнес глухим голосом:
— Послушайте меня внимательно, капитан, и вы тоже, доктор Фильоль… У меня всегда была мысль… И никто ее у меня из головы не выбьет…
— Какая же? — спросил месье Буркар.
— А такая, что ежели плавать по морям, то рано или поздно все равно потерпишь кораблекрушение! Конечно, на «Святом Енохе» отличный командир… отличная команда… я вижу, что будет отличный врач. Но я убежден, если я с вами отправлюсь, со мной может случиться то, чего никогда еще не случалось.
— Ну что вы говорите! — воскликнул месье Буркар.
— Я вам точно говорю, — подтвердил папаша Кабидулен, — что-нибудь ужасное! А потому я дал себе зарок остаток своих дней спокойно пронести на твердой земле!
— Все это чистейший вздор! — заявил доктор Фильоль. — Далеко не всем кораблям суждено отправиться на дно вместе с экипажем и грузом.
— Нет, конечно, — ответил бочар, — но что вы от меня хотите, у меня предчувствие… если я отправлюсь в море, я не вернусь.
— Послушайте, Жан-Мари Кабидулен, — решительно сказал капитан Буркар, — это несерьезно…
— Очень серьезно! И потом, откровенно говоря, у меня нет уже желания узнавать что-нибудь новое. Разве, плавая по морям, не повидал я все что можно… холодные и жаркие страны, острова Тихого и Атлантического океана, айсберги
[21]
и ледовые поля, тюленей, моржей, китов?
— Вам можно позавидовать, — сказал месье Фильоль.
— И знаете, что я увижу в конце концов?
— Что же, папаша Кабидулен?
— То, чего никогда не видел… какое-нибудь ужасное чудовище… огромную морскую змею.
— Вы никогда ее не увидите, — убежденно заявил месье Фильоль.
— А почему?
— Потому что ее не существует!.. Я прочел все, что написано о так называемых морских чудовищах, и я вам повторяю, ваша морская змея не существует!
— Она существует! — воскликнул бочар таким уверенным тоном, что продолжать этот спор стало совершенно бессмысленно.
Короче, после долгих уговоров, соблазненный в конце концов высокой платой, которую ему предложил капитан Буркар, Жан-Мари Кабидулен решил в последний раз отправиться в плавание на китобойце и в тот же вечер принес свое имущество на борт «Святого Еноха».
Глава II
«СВЯТОЙ ЕНОХ»
На следующий день, седьмого ноября 1863 года, в час прилива буксир «Геркулес» вывел «Святого Еноха» из гаврской гавани в открытое море. Погода была довольно скверная. Сильный юго-западный ветер гнал по небу низкие лохматые тучи.
Судно капитана Буркара водоизмещением
[22]
в пятьсот пятьдесят тонн обладало всем снаряжением, необходимым для тяжелого китобойного промысла в отдаленных районах Тихого океана. Построенное лет десять назад, оно тем не менее сохраняло свои мореходные качества при любой скорости. Благодаря неустанным стараниям экипажа паруса и корпус судна всегда были в прекрасном состоянии. А недавно отремонтировали и его подводную часть.
Трехмачтовый корабль «Святой Енох» имел фок,
[23]
грот и бизань, грот- и крюйс-, фор- и крюйс-марсели, фор-, грот- и крюйс-брамсели, бом-брамсели, штормовой фок, кливер, фор-стаксель, бом-кливер, лисели и стаксели. Готовясь к отплытию, месье Буркар установил на судне приспособления для швартовки китов. На своих местах находились четыре вельбота:
[24]
по левому борту вельботы старшего офицера и первого и второго лейтенантов, по правому — вельбот капитана. Четыре запасные шлюпки помещались на резервных стеньгах на шкафуте.
