К несчастью, впав в противоположную крайность, ветер, только что бешено дувший, постепенно ослабел, и через несколько часов судно оказалось неподвижным среди полного затишья.
Из столь резкой атмосферной перемены капитан заключил, что он находится в самом центре циклона, и не сомневался, что ураган возобновится через более или менее продолжительный промежуток времени. Между тем «Санта-Марию», точно обломок дерева, понемногу зыбью прибивало к земле.
Около семи часов вечера берег оставался по крайней мере на расстоянии пяти кабельтовых. В трехстах метрах от гакаборта волны с бешенством разбивались о преграду рифов.
Редко удается так близко подойти к Африканскому материку. Мелкое песчаное дно преграждает доступ к нему нередко на пятнадцать километров в открытое море. Вообще нужно было поблагодарить случай, который, как ни был он недоброжелателен, по крайней мере привел «Санта-Марию» к одному из редких пунктов, где этот бесконечный ряд песчаных мелей был затронут течениями и водоворотами.
Между тем дальше нельзя было идти. Дно быстро повышалось. Лот, непрестанно опускаемый, показывал всего сажень двадцать. Капитан решил во что бы то ни стало бросить якорь.
Быть может укрепившись на трех якорях, отдав саженей сто цепи на каждый из них, он сумеет противиться урагану, когда тот снова заревет.
Конечно, это было очень невероятно. Наоборот, имели шанс увидеть цепи разорванными и якоря вырванными. Однако была еще надежда, и этой последней надеждой энергичный человек не должен был совсем пренебрегать.
Капитан поэтому велел приготовить якоря кронбалков и бухты цепей. Он собирался отдать приказ травить, как вдруг неожиданный случай переменил положение вещей.
Внезапно, когда ничто не возвещало странного явления, море заколыхалось вокруг «Санта-Марии». То не были уже волны. Вода шумно разбивалась в чудовищной толчее.
На судне поднялся крик ужаса. Один капитан остался хладнокровным, зорким взглядом следя за новой атакой стихии. Не теряя времени на розыск причин этого явления, он попытался воспользоваться им. «Санта-Марию» гнало к берегу, и благодаря неуловимому западному ветерку она теперь управлялась. У капитана явилась мысль, что, быть может, удастся приблизиться к берегу и стать на якорь в лучшее положение.
Как раз перед форштевнем узкий канал пересекал ряд волнорезов, за которым площадь гладкой воды показывалась впереди другого ряда рифов. Если бы можно было достигнуть ее, то спасение было бы очень вероятно. В этом естественном порте «Санта-Мария», ставшая на якорь, наверное, выдержала бы ожидавший новый приступ урагана; потом, когда хорошая погода окончательно установилась, судно опять могло бы пуститься в открытое море, выйдя тем же путем.
Капитан сам взялся за руль и принял направление к земле.
Однако, так как вид моря не переставал беспокоить его, он прежде всего приказал очистить палубу и ют от заполнявшей их толпы. По его распоряжению все пассажиры и служащие, не принадлежавшие к экипажу, должны были освободить место и удалиться внутрь судна. После того как это было исполнено, он почувствовал себя более свободным.
Руководимая своим командиром, «Санта-Мария» углубилась в канал, прошла его… Капитан хотел было крикнуть: «Отдать якорь!» Но не успел. Внезапно поднялась громадная волна. В несколько секунд она настигла судно.
Получи оно ее сбоку, судно было бы опрокинуто, разбито вдребезги. Но благодаря маневру капитана оно подставило корму под страшный вал, и это обстоятельство послужило ему спасением. «Санта-Мария» была подхвачена как перышко, между тем как водяной смерч свалился на палубу; затем, несомая на бурном гребне, она устремилась к земле со скоростью пушечного ядра.
Все пришло на судне в смятение. Одни хватались за снасти, другие были застигнуты водой даже в кают-компании, матросы и пассажиры потеряли присутствие духа.
Один только капитан Пип вполне сохранил его.
Твердо стоя на своем посту, он следил за судном, и рука его не оставляла руля, за который он крепко держался среди разбушевавшихся стихий. Человек, столь ничтожный перед грандиозной яростью природы, управлял, однако, ею своим духом, и его верховная воля вела корабль на смерть. Ничто не ускользнуло от взгляда моряка; он видел, как волна ударила в рифы, как разбилась о них, выгнулась в громадный завиток и пошла приступом на берег, а хляби небесные, вдруг открывшись, присоединили потоки своей воды к земной.
«Санта-Мария» легко унеслась на гребне пенящегося завитка. С ним она поднялась, с ним упала на берег… Страшный толчок остановил ее на ходу. Послышался сильный треск. Все было опрокинуто, все было разбито на судне. Ужасный вал смел все с палубы, от края до края. Капитан, оторванный от руля, был сброшен с высоты юта. Мачты сразу повалились со всеми снастями, и «Санта-Мария» – вернее то, что от нее уцелело по крайней мере, – осталась неподвижной среди ночи, под проливным дождем, между тем как вокруг нее ревела снова разыгравшаяся буря.
Глава двенадцатая
Лишь переменили тюремщиков
Было 9 июля. Уже целый месяц, как согласно программе агентства Томпсона туристы должны были находиться в Лондоне. Что же видели они вместо оживленных улиц и прочных домов старой столицы Англии?
Ограниченная с одной стороны бушующими волнами океана, с друтой – непрерывной цепью дюн, бесплодных и мрачных, простая песчаная коса бесконечно тянулась на север и на юг. Посередине этой песчаной полосы лежало судно, груда бесформенных обломков, отброшенных с неимоверной силой на двести метров от берега моря.
Ночь была жестокой для потерпевших крушение туристов. Продвигаясь ощупью среди густого мрака, они с трудом укрывались от дождя, от которого поврежденная палуба уже плохо защищала их. К счастью, ветер не замедлил очистить небо и они могли на несколько минут заснуть, убаюканные ослабевшим свистом ветра.
Только на рассвете можно было определить размеры несчастья. Оно было безмерно, непоправимо.
Между морем и севшим на мель судном тянулось пространство больше чем в двести метров. Какая человеческая сила была бы в состоянии оттащить его на такое расстояние, которое море заставило его пройти в несколько секунд? Даже наиболее чуждые вопросам механики и плавания тотчас же потеряли надежду когда-либо поставить на воду «Санта-Марию».
Судно было разломано. Огромная пробоина зияла в боку. Ничего не оставалось более на палубе, провалившейся в середине. Все было снесено: стулья, шлюпка, лодки, даже мачты.
Таково было зрелище, представившееся глазам пассажиров и повергшее их в отчаянное, подавленное состояние.
Но мужество капитана, по обыкновению, вернуло им хладнокровие и надежду. В обществе Бишопа, совершенно оправившегося от ран, он на заре прогуливался мерным шагом по песку. В несколько мгновений оба они были окружены пассажирами.
Когда все собрались вокруг него, капитан приступил прежде всего к общей перекличке. Довольство сверкнуло в его глазах, когда он убедился, что все налицо. Дом был разрушен, но жильцы остались невредимы, и этим счастливым исходом они обязаны были в значительной степени его предусмотрительности. Если бы он не прогнал всех вовремя с палубы, сколько бы жертв было от падения мачт?
