Поистине задача, перед которой внезапно очутился кельбит Ханзала Ибн Сафван, оказывалась почти невыполнимой. Разуверившись окончательно в пригодности кайситов в Африке, Хишам назначил его наместником в Кайруван (Раби II 124=февраль, март 742). Военачальник доказал, однако, что умеет стать на высоте положения. Две большие армии берберов надвигались с запада, когда он принял начальство. Неприятель собирался уже соединить силы своих отделов под стенами города. Ханзала задержал обоих предводителей на расстоянии дневного перехода от ворот города, завязав с ними переговоры, а сам между тем напал внезапно на слабейший из отрядов и рассеял его. Много труднее было сломить несколько позднее другую часть неприятельского войска, но арабам приходилось отстаивать свое существование; в случае поражения Кайруван не мог выдержать осады. Все население вооружилось. Наступил самый упорный из всех происходивших в Африке боев у деревни Аснам, в расстоянии не более мили от Кайрувана. Он кончился решительной победой Ханзалы, и власть наместника на некоторое время упрочилась в Африке (середина 124 = 742). Подобный оборот дел должен был повлиять и на Испанию. Тем более невыносимой становилась продолжавшаяся там междоусобная война, что с самого начала восстания берберов зашевелились также и христиане Астурии. Благоразумные люди обеих партий обратились по собственному почину к Ханзале, и в 125 (743) мог уже посланный им подчиненный наместник, тоже кельбит, Абу’ль Хаттар, переправившись через пролив, совершить торжественный свой въезд в Кордову. Его справедливое и умеренное отношение ко всем партиям и здесь дало возможность установиться на некоторое время сносному положению вещей.
Подобно тому, как на западе кайситы, так же точно и йеменцы на востоке наконец надоели Хишаму. Хорасан все еще не успокоился даже на время, и в самом Ираке не мог Халид сдерживать долее порядка. В различных местах вспыхнул в 119 (737) целый ряд возмущений хариджитов. Халифу показалось, что наместник не достаточно энергически поступает при усмирении их, а потому он был смещен и снова восток перешел к кайситам. Наср ибн Сейяр (120 = 738), получивший Хорасан, выказал действительно старинные племенные доблести: соединяя целесообразную энергию с мягкостью, он сумел поставить дело так, что не только арабы, но и турки снова подчинились и повиновались временно правительству. К сожалению, нуждаясь в надежных лицах, наместник вынужден был заместить все высшие посты своими единоплеменниками, мударитами, что сильно не понравилось не только йеменцам, привыкшим доселе везде выступать впереди, но и северянам из племени Раби’а. Так и осталась по-прежнему непогашенной старинная рознь, готовая снова при первом благоприятном случае пробиться наружу. Все же и здесь кое-что было достигнуто, внешнее спокойствие, по крайней мере, было восстановлено. То же самое совершено было и в Ираке в 120 (738) вновь назначенным наместником, кайситом Юсуфом ибн Омаром. Необдуманный и, во всяком случае, не широко еще распространенный заговор одного алида по имени Зейд ибн Алия, внука Хусейна, был подавлен (122 = 740) без особых усилий, а претендент умерщвлен. Таким образом, на 19-м году постоянной борьбы Хишам успел наконец отвоевать себе относительное спокойствие. Незадолго перед наступающей смертью, когда даже Испания подчинилась наместнику халифа, опять все обширное государство воссоединилось под скипетром Омейядов.
Недолговечно было, однако, это единство. Сдерживаемые доселе твердой рукой Хишама кайситы при вступлении на трон Валида II (125 = 743) сразу же набросились на йеменцев, а те в свою очередь ответили им умерщвлением халифа (126 = 744). Этим злодеянием подан был всем партиям по провинциям сигнал к беспощадному истреблению друг друга. Поставленный йеменцами Язид III почти нигде не был признан. Кайсит Абдуррахман, горя местью к Омейядам за дурное обращение и смерть отца своего Хабиба, восстал в Африке в 127 (745). Смелым налетом выгнал он старого Ханзалу из Кайрувана, затем продолжал неустанную борьбу с берберами и арабами, пока постепенно не овладел всей провинцией. В том же году, благодаря неосторожности Абу’ль Хаттара, возгорелась и в Испании междоусобная война между арабами севера и юга. Так как конец ее наступил спустя долгое время после продолжительного отделения провинции от халифата, мы отнесли ее к последней части нашего сочинения, в которой рассказана будет история самостоятельного развития арабского халифата на полуострове. Здесь достаточно будет только отметить, что начиная с 127 (745) и далее авторитет халифа не признаваем был более в землях за Триполи. Со времени сражения на Луговине (64 = 684), т. е. более чем 50 лет, в Сирии никто и не помышлял восставать против дома Омейи: теперь же отовсюду проносились клики: «держись, кайсит, прочь кельбита!». Снова двинулись от Химса оседлые в северной Сирии кайситы и обложили столицу. Недолго пришлось защищаться Язиду III (126 = 744) со своими йеменцами. Уже подходил с северо-востока Мерван Ибн Мухаммед, наместник Армении и Азербайджана, со значительным войском: оно росло по пути, кайситы примыкали к нему отовсюду толпами. Внук Мервана I, двоюродный брат Хишама, он управлял северными провинциями с 114 (732). Приходясь племянником Абд аль-Мелику и двоюродным братом четырем следующим халифам, он глядел спокойно до сих пор на чередование предыдущих властелинов. Теперь же наместник счел своей обязанностью устранением узурпатора восстановить единство дома Омейи, дерзновенно попранное через умерщвление Валида II. Но прежде чем он успел достичь пределов Сирии, Язид уже скончался (к концу 126 = осень 744), оставляя престол брату своему, Ибрахиму. Ни Мерван, ни кайситы, понятно, не захотели признать его. Химс снова заволновался. В 127 (конец 744) 80 тыс. приверженцев Мервана выстроились перед 120 тыс. йеменцев, занявших позицию у Айн Аль-Джарр, между Ливаном и Антиливаном, прикрывая собой столицу. Несмотря на значительный перевес предводимых сыном Хишама, Сулейманом, полчищ южан, Мерван одержал решительную победу благодаря несравненной стойкости своих солдат, а отчасти также неожиданному маневру посланной в обход неприятеля конницы (7 Сафар 127 = 18 ноября 744). Путь к Дамаску был очищен. Вскоре затем, когда слабодушного Ибрахима успели убедить отречься от престола, Мерван принял присягу жителей столицы (127–132 = 744–750).
Мерван II имел по всей справедливости полное право занять в ряду дамасских халифов место последнего из них. Хотя ему удалось, в сущности, разыгрывать роль властелина лишь в незначительной только части государства, но он держался своего титула с замечательной энергией и упрямством, даровавшими ему прозвание «аль-химар» — осел
[306]. Почти шесть лет подряд боролся он во всевозможных концах государства с каждым вновь появляющимся неприятелем, и его отважная настойчивость достойна во всяком случае величайшей похвалы. Нашелся же наконец после ряда глупых и порочных ребят хоть один поистине человек, и династия Омейядов угасла, преследуемая несчастьем, но с почетом. Спасти ее не было уже никакой возможности, как только силы отчизны раздвоились в кровопролитной междоусобной войне. После того как силы йеменцев были временно сломлены, стали вспыхивать одно за другим восстания хариджитов и алидов. Ни на минуту не было Мервану покоя, а в беспрерывной борьбе мало-помалу изнемогли и его кайситы. Бесполезно описывать подробности каждой отдельной войны; достаточно наметить главнейшие события по порядку, со времени вступления Мервана в Дамаск в 127 (745), для характеристики тогдашнего положения государства. Испания и Африка были уже окончательно потеряны. В Сирии восстали жители Химса, окрестные йеменцы осадили Дамаск, в Палестине вспыхнуло возмущение, в Киннесрине взбунтовался Сулейман Ибн Хишам, Тадмор (Пальмира) тоже оказывал неповиновение, в Ираке возникли раздоры между племенами йеменцев, Мудар и Раби’а, сопровождаемые восстанием шиитов в Куфе и весьма опасным бунтом хариджитов под предводительством Дахака — в Месопотамии; в Персии овладевают несколькими городами шииты; в Хорасане идет упорная борьба Наср Ибн Сейяра с йеменцами, замаскированными приверженцами аббасидов. Из приведенного перечня легко усмотреть, что с самого момента вступления нового халифа на трон почти не было места, где бы не бушевал бунт. Мерван тем не менее держался бодро. Одно за другим усмирил он восстания в Сирии, разбил и умертвил Даххака, подавил целый ряд дальнейших вспышек хариджитов в Ираке и Аравии. К 130 (748) он стал в достаточной мере властелином этих провинций, как вдруг произведено было нападение с другой совсем стороны, и силе этого напора он уже не был в состоянии более противостоять.
