— В самом деле? Да, тут есть о чем подумать, — небрежно ответил Грэшем.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Похоже, что так, — откликнулся Генри. — Он меня предал, и разве не интересно посмотреть, не надумает ли кто-нибудь его прикончить? Если его убьют, это лишний раз докажет причастность Сесила. Ведь никто, кроме него, не может впустить убийцу в Тауэр.
Больше всего Рейли ненавидел час, когда звонил колокол и все посетители покидали Тауэр. Днем он погружался в суматоху, царившую в королевской тюрьме, работал в лаборатории и писал свои труды, а ночью, когда наступала тишина, ничто не отвлекало его от книг. Однако ближе к вечеру, когда люди поспешно уходили из Тауэра, он особенно остро чувствовал, что является узником и не может оставить свою темницу.
Рейли разрешалось свободно прогуливаться по внутреннему двору крепости, хотя во время таких прогулок его постоянно сопровождал молчаливый тюремщик. Роберт Сесил не выходил у него из головы. Этот человек уничтожил Эссекса и теперь собирался уничтожить самого Рейли. Как ни странно, скорее всего в этом стремлении отсутствовала личная неприязнь. Рейли предполагал, что, наверное, Сесил даже испытывает к нему некоторую симпатию. Однако расположение к человеку никогда не мешало Сесилу подписать ему смертный приговор. Почему он так поступал?
Все объяснялось очень просто. Рейли обладал двумя качествами, которых Сесил всегда боялся в соперниках больше всего. Рейли умел привлечь толпу, завладеть ее вниманием и стать популярным лидером, а еще он имел обыкновение действовать согласно принципам, а не только исходя из собственных интересов. Сесилу никогда не удавалось завоевать любовь толпы, и он испытывал страх перед людьми, способными найти путь к умам и сердцам своего народа. Он также не умел предвидеть, как поведет себя человек, пренебрегший корыстными интересами и вступивший на опасную дорогу, вымощенную принципами, а Сесил ненавидел всех, чьи поступки не мог предугадать. Рейли понимал, что достаточно легкого толчка, и его тело распрощается с головой. Он стал опасен для Сесила, превратился в его соперника в борьбе за влияние на короля и сердца простых людей. Вот почему после судебного фарса Рейли отправили в самую неприступную из всех тюрем в мире. Одно неосторожное движение, и Сесил нарядит его в рубаху смертника и отправит на плаху, где вместо Бесс придется расцеловаться с топором палача.
Генри Грэшем — настоящий мужчина и прирожденный лидер. За таким люди пойдут на смерть. Как и Рейли, он не только имеет принципы, но иногда руководствуется ими в своих действиях. Не потому ли Сесил избрал его своей очередной жертвой? Наверное, и так, но только отчасти. Рейли имел возможность сесть в кресло Сесила рядом с королем, и, разумеется, тот желал смерти опасному сопернику. Однако Грэшем никогда не стремился возвыситься и занять место у трона, кто бы на нем ни находился. Правда, он мог оказать монарху любезность и поддержать королевскую власть. Неужели многолетняя борьба между Грэшемом и Сесилом подходит к концу и победу, как и следовало ожидать, одержит Сесил? Сердце Рейли разрывалось от злости на человека, захватившего неограниченную власть над людьми, и от безысходного отчаяния из-за собственного бессилия и неспособности повлиять на ход событий.
Он направился к башне, где находился Фелиппес, дверь в которую обычно запиралась, так как там отбывали наказание менее привилегированные узники. Увидев, что она распахнута настежь, Рейли очень удивился и ускорил шаг. Когда он подошел к массивным, обитым железом дверям камеры, оттуда послышался грохот: по-видимому, кто-то бросил тяжелый предмет, пролетевший через всю камеру.
У Рейли не было при себе оружия, но старого воина не нужно предупреждать дважды. Толкнув полуоткрытую дверь, он стремительно вбежал в камеру и стал свидетелем сцены, участники которой напоминали застывшие восковые фигуры.
Посреди камеры стоял высокий мужчина мощного телосложения, одетый в безрукавку из грубой кожи. Лицо скрывал надвинутый на глаза капюшон, а в руке сверкал занесенный для удара кинжал. Том Фелиппес скорчился за козлами, которыми загородился, как щитом, и смотрел на пришельца расширившимися от ужаса глазами. Скудная мебель была разбросана по камере. Рейли догадался, что убийца вошел бесшумно, когда Фелиппес стоял к нему спиной, но животный инстинкт не подвел Тома и на этот раз. Он швырнул в своего палача табурет, а сам спрятался за козлы, которые являлись единственным средством защиты.
— Стой! — грозно скомандовал Рейли.
В свое время этот голос гремел над палубами испанских галеонов, мгновенно приводил в чувство пьяных моряков и усмирял любой бунт. В крошечной камере громогласный окрик прозвучал как выстрел из пушки. Но Рейли был безоружен.
Подосланный убийца резко повернулся, и трое мужчин молча застыли на месте. Рейли стоял у двери, Фелиппес скорчился на четвереньках в дальнем углу, а убийца замер посреди камеры. Не спуская глаз с пришельца, Рейли вытянул перед собой руки и стал медленно отодвигаться в сторону, освобождая проход. Сначала он хотел задержать убийцу, но тот держал в руке кинжал, что делало силы неравными. Однако если незваный гость попытается убить Фелиппеса и сбить с ног Рейли, его станут преследовать, отнимут кинжал и используют уже против него самого. Рейли сделал еще два шага в сторону. Теперь убийца мог беспрепятственно покинуть камеру. Насмешливо приподняв бровь, Рейли многозначительно кивнул в сторону двери, предлагая ему уйти с миром, а главное, целым и невредимым, хотя и с невыполненным поручением. Можно, конечно, остаться и сражаться с двумя мужчинами, рискуя лишить жизни самого именитого узника Тауэра. Убийца встретился взглядом с Рейли, а потом мельком посмотрел на Фелиппеса. Рейли показалось, что на небритом лице незнакомца, наполовину закрытом капюшоном, промелькнуло некое подобие улыбки. Он выпрямился во весь рост и, отвесив Рейли официальный поклон, стал спиной продвигаться к двери. В следующее мгновение незнакомец покинул камеру, и в коридоре послышались мягкие, быстро удаляющиеся шаги. Рейли отметил, что никто не поднял шума, хотя ходивший за ним по пятам тюремщик, вне всякого сомнения, стоял у дверей башни.
— Так-так, — сказал Рейли, помогая заикающемуся от страха Фелиппесу подняться на ноги, — я-то думал, что мне суждено принять пытки и смерть на людях, но оказывается, нам, гостям его величества, следует опасаться расправы в неофициальной обстановке, вдали от любопытных взоров толпы.
— Позвольте мне вытащить вас отсюда, — обратился Грэшем к Рейли, по просьбе которого явился в Тауэр. — Вы же знаете, можно устроить побег, ведь это удавалось многим…
— Нет, — решительно ответил Рейли. — Мне не грозит кинжал наемного убийцы. Даже Сесил не осмелится убить меня здесь, хотя, вне всякого сомнения, он сейчас обдумывает, как бы это сделать в рамках закона. Нет, все затевалось из-за нашего друга Тома. У Сесила была возможность убрать Фелиппеса, и сделай он это тихо и быстро, дело ограничилось бы всеобщим удивлением, которого хватило бы ровно на три дня. Он не отважится на вторую попытку, и я пребываю в относительной безопасности.
— Но ведь вы отказываетесь от побега по другой причине? — спросил Грэшем.
