Перси стал прохаживаться по комнате, шаркая ногами по каменным плитам, не прикрытым коврами. Несмотря на холод, исходивший от каменных стен, огромный очаг так и не зажгли. Граф унаследовал Сайон-Хаус от жены Дороти, которая владела им на правах аренды. Вскоре жена умерла, а дом остался, и граф считал такой поворот событий исключительно удачной сделкой. На север осень приходит рано, как будто суровый край не приемлет летнее тепло и с нетерпением ждет возвращения холодов. Для графа самым ярким воспоминанием о севере стал рокот морских волн, разбивающихся о скалы такого же серого цвета, что и стены замка.
Он стоял у открытого окна, ощущая на лице дыхание Лондона. Так называемый родственничек — молодой Томас Перси повсюду болтает о том, как ему удалось завоевать доверие и поддержку своего покровителя, девятого графа Нортумберлендского. Что ж, тем лучше. Скоро молодой Томас, как и многие до него, узнает, почему старшая ветвь рода Перси выжила в жестоких условиях дикого севера и сумела устоять против всех козней лондонских политиков. Он узнает, почему во время их бесед всегда присутствует третье лицо. Уголки его губ тронула хищная усмешка. Очень скоро все враги католической веры и клана Перси узнают, кто такой девятый граф Нортумберлендский. Негодяи наивно полагают, что Генри Перси легко управлять, как будто он не видит, что скрывается за жалкой лестью. Все подшучивают над его неспособностью хранить тайны и не понимают, как старательно он создавал образ глуповатого болтуна. Роберт Сесил, новоиспеченный граф Солсбери, тоже узнает, умеет ли Генри Перси, девятый граф Нортумберлендский, хранить тайну, благодаря которой, когда придет срок, с Робертом Сесилом будет покончено навеки.
Глава 7
— И все-таки мне совсем не нравится этот Фрэнсис Трэшем, — заявила Джейн, разбирая груду бумаг, на которых Генри делал записи бесед с осведомителями.
План Маниона по привлечению внимания Фрэнсиса Трэшема был предельно прост: подкараулить на улице, ударом по голове сбить с ног и притащить в Альзацию. Однако Грэшем заметил, что даже при беспорядке, царящем на городских улицах, открытое нападение может привлечь внимание людей, причастных к заговору. Джейн предложила еще более простой и удобный во всех отношениях план. Нужно послать Трэшему записку, в которой говорится, что ему передадут важную информацию, если он в условленное время придет в Альзацию по указанному адресу.
— Пауки не гоняются за мухами, те сами летят к ним в сети, — философски заметила Джейн и, как оказалось, рассчитала все верно.
Разумный молодой человек, только что получивший наследство, не рискнул бы отправиться в Альзацию по делу, которое могло оказаться ловушкой. Но Фрэнсис Трэшем никогда не отличался рассудительностью.
— Значит, он явится сюда, постучит в дверь, и тут мы собьем его с ног? — с надеждой в голосе предположил Манион.
— Он должен прийти один, как сказано в записке, — остудил его пыл Грэшем. — А если так, то вряд ли нам стоит сбивать его с ног и в бессознательном состоянии тащить наверх. Неужели у тебя на любой вопрос имеется только четыре ответа?
— Так много? — с невинным видом удивилась Джейн.
— Кого и что бы ни увидел наш Манион, он готов это съесть, выпить, затащить в постель или избить до полусмерти. Неужели ты не можешь придумать что-нибудь более занимательное?
— Нет, — ответил Манион, — на это уйдет слишком много времени. — Он собрал оставшуюся после завтрака посуду. — Как бы там ни было, а благодаря моим четырем ответам на все вопросы я до сих пор жив. — Манион стал спускаться по лестнице, справедливо чувствуя себя абсолютным победителем в споре.
Слуга Трэшема, с гордостью носивший имя Уильям Вавассор, покосился на щедрое подношение, которое Манион присовокупил к записке, и принял его. Жадность победила остатки благоразумия и осторожности, и в назначенный час Трэшем стоял на пороге дома, пользующегося дурной славой. Огромная крыса, ужинавшая куском мяса сомнительного происхождения, с презрительным видом уставилась на Трэшема и убралась, лишь когда решила, что пришелец понял, кто здесь настоящий хозяин. Два громилы, которых Грэшем оставил на первом этаже, провели Фрэнсиса в дом и знаком приказали ему подняться наверх. Дверь за ним тут же с грохотом захлопнулась, и проход загородила внушительная фигура Маниона.
— Иди наверх, — засопел в ухо Манион, и Фрэнсис взлетел по лестнице со скоростью зайца, которого преследует охотничья собака.
Грэшем поджидал гостя, сидя за столом. Ставни в комнате были закрыты, и она освещалась множеством ламп. Генри оделся в черный костюм с небольшим плоеным воротником белого цвета. На его одежде и пальцах сверкали драгоценные камни. Он встретил Фрэнсиса с леденящим душу спокойствием и знаком предложил сесть за стол.
Трэшем имел неряшливый и растрепанный вид. Грэшем знал, что ему около сорока лет, но благодаря мальчишескому выражению лица, на котором время не оставило морщин, Трэшем выглядел значительно моложе. На первый взгляд он даже казался красивым, но впечатление портили тонкие губы и бегающие глазки. Под богатым, точно подогнанным по фигуре, но грязным и измятым камзолом виднелась несвежая рубашка. Фрэнсис был обут в перепачканные грязью сапоги для верховой езды, а в его роскошных рейтузах можно было смело отправиться на аудиенцию к королю.
— Кто вы и что вам надо? — зарычал Трэшем, хватаясь за висящую на поясе изящную шпагу.
— Я твой ангел-мститель, — ласково ответил Грэшем, — и могу отправить тебя на небеса или в преисподнюю, но прежде хочу определить, что тебе лучше подойдет.
— У вас нет никакого права, вы…
Грэшем поднял руку, призывая Трэшема замолчать.
— Фрэнсис Трэшем, родился в 1567 году, первый и единственный сын сэра Томаса Трэшема из Раштона и Мюриэл Трокмортон из Кофтона. Учился в Сент-Джонз-колледже и Глостер-Холле. Впервые был арестован в 1591 году. Ты подделал ордер Тайного совета, не так ли? Вместо никому не известного портного, который задолжал тебе деньги, ты вписал имя беспокойного арендатора, которого потом зверски избил вместе с беременной дочерью.
— Неправда! Этот человек был мошенником, он…
— Закрой рот, — тихо приказал Грэшем, и Фрэнсис Трэшем, сам не понимая почему, последовал его рекомендации.
— В тот раз отец выручил тебя из беды и впоследствии делал это очень часто. Ты женился на Анне Тафтон из Хотфилда, а вскоре присоединился к шайке негодяев, встречавшихся в доме Эссекса. Они раздавали обещания также быстро, как тратили деньги, которых не имели. В 1596 году тебя снова арестовали по подозрению в подготовке заговора католиков, а потом в 1601 году за участие в мятеже Эссекса. Отец выкупил тебя из Тауэра, и это его почти разорило. Любящий отец тратил тысячи фунтов ради спасения сына, несмотря на то что упомянутый сынок, получив разрешение жить в поместье в Хокстоне, пытался мошенническим путем выкурить отца с земель, которыми тот владел. Теперь твой отец отошел в мир иной…
Трэшем сидел, низко опустив голову. Вдруг он схватился за стол, опрокинул его на Грэшема и бросился в сторону, пытаясь выхватить из ножен шпагу. Такой прием много раз выручал Фрэнсиса во время многочисленных драк в тавернах.
