– Ладно, чего тут сидеть. Пошли к нам. Ты голодна, а у нас есть еда. Мы тебя не обидим. Мы сами тут не по доброй воле. Пошли, – сказал Гардан, поднялся и знаками пригласил следовать за ним. Он протянул ей руку, но Лю встала сама, одернула рубаху. – Ну ты и худая! Что, еды не могла раздобыть, что ли?
– Да, да! Еды нет. Все нет.
– Теперь будет. Пошли, я познакомлю тебя с остальными моими товарищами. Не бойся.
Они вместе стали продираться через чащу и вскоре выбрались на тропу. Вышли к берегу, и там Гардан спросил:
– Это ты у нас взяла нож и хлеб?
– Я, я. Да, да! Хлеб!
– Ничего. И нам хватило.
Скоро они вышли к месту их лагеря, Гардан стал кричать, призывая друзей к себе. Голос его звучал довольно. Ему ответили издали, и он стал надрываться, торопя ребят к себе.
Наконец все собрались вместе. Пьер и Фернан с удивлением уставились на девушку, не в силах произнести хоть что-нибудь. Она тоже не отрывала от ребят взгляда, и так они стояли некоторое время, пока Гардан не прервал неловкое молчание:
– Чего остолбенели? Девка жрать хочет. Видите, как исхудала, а вы вылупились на нее. Пьер, быстро разводи костер, ставь воду, будем рис варить, а ты, Фернан, замеси тесто. Я же пойду долавливать рыбу, а то мы тоже с вами так же отощаем, как и эта девка. Торопись, вы, обормоты!
Глава 23
Рассказ китаянки
День за днем пролетали незаметно в трудах по добыванию пищи. Как ни странно, но это был самый главный вопрос на острове. Он был не таким уж большим, в длину не превышал трех миль и, как подметил Пьер, изобиловал всякими растениями, но в пищу могло идти лишь незначительное их количество.
С самого начала юноши не подумали о времени и теперь мучительно вспоминали, сколько же прошло дней после их высадки.
– Хватит спорить, – сказал Фернан, когда эти споры ни к чему не привели. – Все наши подсчеты вертятся вокруг приблизительно тридцати дней, потому давайте считать сегодняшний день первым в новом месяце.
– Да и то верно, – согласился Гардан, которому уже надоели эти споры. – Чего лясы точить из-за каких-то трех-четырех дней? Лучше решить, каким образом считать последующие дни. Кто что скажет?
– Недалеко лежит ствол дерева, – предложил Пьер, указывая в сторону, где он его видел. – Вытащим – будем каждый день делать отметины топором. Потом считать и отмечать месяцы.
– Тогда нечего топтаться на месте и айда за стволом, – решительно рубанул рукой Гардан.
Вскоре бревно кокосовой пальмы, выброшенное приливом, лежало на двух камнях. Его слегка очистили от шелухи и коры.
– Готово, – отдуваясь, пропыхтел Пьер. – А кто будет вести счет и делать зарубки? А то у нас окажется больше месяцев, чем на самом деле.
– Пусть это делает Фернан. Он у нас самый грамотный – все-таки дворянин.
Фернан тут же согласился, ибо и ему уже изрядно надоели споры.
Лю в это время сидела у костра и подбрасывала ветки в огонь. Она уже довольно сносно говорила по-португальски, а юноши тоже были вынуждены так общаться с нею. Один Пьер ворчал. Он плохо знал этот язык и не хотел его совершенствовать. Однако его мало кто слушал.
Теперь, когда девушка немного оправилась и вспомнила язык, ее стали донимать вопросами о ее судьбе, о прошлом. Она отмалчивалась, неохотно отмахивалась, но продолжала упорно не отвечать на главные вопросы.
– Слушай, Лю! – не раз говорил Гардан, плотоядно поглядывая на тоненькую фигурку девушки. – Сколько мы будем терпеть твое молчание? Уже все бы рассказала. Чего тебе скрывать от нас? Мы люди простые и не побежим трепать соседям. Ты слышишь? Ну так что с тобой случилось?
Наконец Лю оттаяла и стала понемногу рассказывать. Ребята с интересом слушали ее по вечерам в свете костра, отмахиваясь от туч комаров. И вот что приключилось в жизни молодой девушки.
– Я жила в Малакке с родителями. Мы сильно бедствовали, и мой отец никак не мог найти для меня жениха. Приданого у нас почти не было, а ему страшно хотелось поправить свои дела. Вот и откладывались поиски, да и где найти такого жениха, чтобы взял меня без денег, да еще помог бы отцу в его делах? Таких не находилось. А мне уже было шестнадцать лет.
И тут я встретилась с одним юношей. Он был из богатой семьи, но заметил меня, Мы стали тайком встречаться. Я, конечно, тут же в него влюбилась, но мечтать о нем как о муже даже и помыслить не могла. Однако вскоре он заявил, что любит меня, но тоже не надеется склонить свою семью к согласию на наш брак. Вряд ли кто захочет иметь такую нищую родственницу.
Так мы и встречались, пока он не поговорил со своим отцом. Тот и слышать его не стал и настрого запретил со мной встречаться. Это было для меня большим ударом, хотя я и ожидала именно этого. И он не мог найти себе места и смириться с судьбой. И мы сговорились уйти вместе на север, где у него были родственники, и там начать жить самостоятельно. Для этого он стал копить деньги – это ему легко удавалось.
Потом мы договорились, что при такой нашей жизни нам необходимо научиться стоять за себя. Мало ли что могло нас ожидать. Мы поступили к одному учителю для изучения борьбы без оружия. Мой возлюбленный заплатил за нас обоих, и мы начали мучительные занятия. Но нам вместе было хорошо, а его родители не возражали против этого.
Так мы прозанимались весь период дождей, и наступили времена, когда предстояло сделать окончательный выбор. Мы решили уйти из дома. Для этого нам пришлось найти судно, которое шло на север. Большой сампан вскоре отходил на остров Пинанг. Туда нам и надо было. Мой воздыхатель уверял, что его родственники, живущие там, не станут чинить нам препятствий. К тому же у нас уже были кое-какие средства для начала самостоятельной жизни.
И вот мы на судне, которое ушло на север. Я остриглась под юношу, оделась соответственно. Мы не хотели, чтобы меня знали как девушку, а так было проще и безопаснее. Вещей у нас почти не было. Мы сошли за братьев, а остальное никого не интересовало.
Однако нам сильно не повезло. Боги нас покинули, и мы оказались в плену у португальцев. Пираты, или кто уж там они были, нас захватили, все разграбили, несколько человек поубивали, а остальных заперли в трюм. Мы были уверены, что на севере нас продадут в рабство, сильно горевали, думали, как нам избежать такой участи, но ничего не могли придумать. Стерегли нас крепко, так же как и били. Мы терпели, молчали и ждали.
Но дождались лишь одного – меня кто-то выдал. Меня выволокли на палубу, сильно избили моего возлюбленного, и он остался лежать в трюме весь в крови без сознания. Он не смог отбиться от толпы сильных и озверевших матросов.
Меня волокли в укромное место, а я озиралась по сторонам в надежде на спасение и заметила слева по борту далекий остров, мимо которого мы проходили. За кормой виднелся второй, он был ближе. А крепкие руки держали меня и волокли по палубе. Я отбивалась как могла, но без особого успеха. Руки и ноги были крепко схвачены матросами. Меня бросили за шлюпкой, я приготовилась расстаться с жизнью. С меня сорвали всю одежду и теперь издевались, готовясь попользоваться мною. Тут я так озверела, что сумела вырвать руку и пальцами выколола глаз одному матросу. Второму удалось нанести в пах такой удар, что тот согнулся, и это мне дало немного свободы, пока остальные слегка оторопели.
