— Ваше появление заставило вспомнить о некоем взаимном
недовольстве Светланы и вице-губернатора. Власть наша заметно поумнела, и
отправить ко мне мордастого парня с предложением свалить из города в течение
ближайшего часа — дурной тон. Гораздо разумнее подсунуть участкового с
замашками Джеймса Бонда, который мягко объяснит, что мое присутствие здесь нежелательно,
а если я не вникну, то он, став героем и верным спутником, сможет быть в курсе
моих изысканий, а при случае…
— Не годится, — покачал герой головой. —
Вице-губернатор и его окружение должны были вас очень испугаться. А кто вы
такая, простите, чтобы они вдруг так расстарались?
Мы пялились друг на друга — он со своей восхитительной
улыбкой, а я со все большим недовольством. И в самом деле: кто я такая? И с
какой стати кому-то особенно меня бояться?
— Ладно, — махнула я рукой. — Теперь ваша
очередь.
— Можно я разденусь? — спросил Ковалев.
— Совсем? — подняла я брови.
— Нет. Куртку сниму, здесь жарко.
— Валяйте и не тяните время.
Куртку он снял, бросил ее на стул и прошелся по комнате,
сунув руки в карманы джинсов.
— В одном вы правы, — задумчиво начал он. —
Почему-то все стремятся представить ее чокнутой. А я ведь разговаривал с ней.
Конечно, она была довольно странной особой, я бы сказал, с большими причудами,
но вряд ли сумасшедшей. И она чего-то боялась. Я простой участковый, но никто
не запрещает мне иметь свое мнение. И мнение у меня такое: это дело торопятся
сдать в архив, что мне не нравится. Может, потому, что я знал убитую, а может,
во мне, как и в вас, сильно развито любопытство. Теперь по поводу
вице-губернатора. Я читал ее статьи. Не в обиду вам, журналистам, будь сказано,
они гроша ломаного не стоили — сплошные догадки, абсолютно ничем не
подтвержденные. Но особенно мне не нравится способ убийства. Я бы назвал его
изощренным и садистским. Киллеры так не убивают. Скорее похоже на месть. Кому
могла так досадить Светлана? Вдруг появляетесь вы. Скорее всего, вами движет
идея стать звездой средств массовой информации. В любом случае я подозреваю вас
в желании провести собственное расследование. Не успели вы появиться в
квартире, как вами сразу же заинтересовались какие-то ребята. Маньяки, как
известно, предпочитают действовать в одиночку, а здесь вдруг группа поддержки в
количестве четырех человек. Тему маньяка можно смело отставить. Следовательно,
Светлану действительно кто-то боялся, а теперь, по неизвестной причине, те же
люди испытывают интерес к вам. За квартирой, скорее всего, следили, —
очень уж быстро они среагировали. Значит, у этой истории есть продолжение. Если
вы здесь появились из простого любопытства, самое разумное для вас — уносить
ноги. Пока вы бродите в темноте неведения, велика вероятность оказаться в
морге, так и не поняв, что происходит. Мне очень бы не хотелось такого финала;
по двум причинам: во-первых, как участковый, я не горю желанием заполучить
лишний труп, а во-вторых.., девушка вы красивая… — Ковалев выдал свою улыбку и
замер напротив меня.
— Вы сказали, она чего-то боялась? — задала я
вопрос.
— Сказал.
— Почему вы так решили?
— Общее впечатление. Я пытался с ней поговорить, но..,
наверное, не сумел быть убедительным и вызвать ее доверие.
— Позиция следствия как-то связана с историей с
вице-губернатором?
— Возможно, — пожал он плечами.
— И каков ваш прогноз? — все-таки поинтересовалась
я.
— Вряд ли в ближайшее время у них появится
подозреваемый.
— Потому что они не особо ищут?
— Если и ищут, то не там.
— А где, по-вашему, стоит поискать?
— Я же участковый, — обиделся он. — Вы хотите
от меня слишком многого.
— Тогда, может, следует сообщить о нападении? Чтобы
направить поиски милиции в нужное русло?
— Как пожелаете. Свое мнение я уже высказал: вряд ли
они свяжут два этих события. Скорее решат, что парни надумали угнать вашу
тачку, а мы им помешали.
Он подхватил свою куртку, намереваясь меня покинуть.
Чувствовалось, что у него есть соблазн спросить, отправлюсь ли я восвояси с
утра пораньше, но он, как видно, решил не торопить меня, дав мне возможность
подумать. Я встала, разложила на столе вражью куртку и вывернула все карманы.
Алексей Дмитриевич замер, с любопытством наблюдая за мной. Я включила
настольную лампу и тщательно осмотрела все швы. Шов на правом кармане когда-то
распоролся, и его зашили на скорую руку — через край, синими нитками, хотя
подкладка была черной. Такая небрежность вселяла определенные надежды. Я
тщательно ощупала подкладку, особенно внизу, возле резинки, которая стягивала
низ куртки на спине.
— Что-то есть, — сказала я удовлетворенно. Алексей
Дмитриевич вроде бы не поверил и пощупал сам, после чего усмехнулся.
— Десятикопеечная монетка. Завалилась за подкладку.
Я достала маникюрные ножницы и, не обращая на него внимания,
стала отпарывать подкладку. Ковалев плюхнулся в кресло, откуда с интересом
наблюдал за мной. Десятикопеечная монета имела место быть, но мои труды не
пропали даром — там же я обнаружила клочок бумаги, скрученный в рулончик. Очень
может быть, что он провалялся под подкладкой не один месяц.
— Дайте я, — не выдержал Ковалев и осторожно
принялся его раскручивать. Поначалу я не поняла, что это за бумажка, она
показалась мне совершенно бесполезной. Но тут Алексей Дмитриевич взглянул на
меня и с некоторой обидой произнес:
— А вы везучая.
— Что там такое? — нахмурилась я.
— Железнодорожный билет. Точнее — его часть. Держите
лампу. — Я выглядывала из-за его локтя, затаив дыхание, одной рукой
направляя свет лампы. — Талызин А., — прочитал Алексей Дмитриевич и
добавил:
— Надо же… — И взглянул на меня с сомнением, вновь
поражаясь моему везению.
— Сможете узнать, что за тип? — спросила я.
— Попробую. Может, все-таки есть смысл позвонить в
милицию? — потерев нос, спросил он как бы сам себя.
— Чтобы они вернули парню куртку? — съязвила
я. — Вы же сами говорили…
— Помню, что я говорил, — ворчливо ответил
Ковалев. — Разумеется, никуда вы завтра не уедете?
— Я бы и без этой бумажки не уехала.
— Жаль, что мне не достался другой участок, —
сказал он совершенно серьезно. И через пять минут ушел.
