— Симпатичный мужик. Жил за границей с предками, почуял
веяние, учился в Гамбурге, там академия есть какая-то. Чему учат, не спрашивай,
но в кабинете диплом у него висит в рамочке, и местные экстрасенсы, которых у
нас словно грязи по осени, очень его уважают. Все, как один, у него учились. Я,
кстати, тоже. Он что-то вроде школы открыл. Девять месяцев учишься за вполне
сносные деньги, а затем ты уже дипломированный маг и волшебник. Скоро у каждого
жителя нашего города будет персональный экстрасенс.
— А со Светланой он знаком не был? — спросила я.
— Вряд ли… Зачем ей Вадим, когда они с Паисией так
подружились, что та до сих пор оплакивает ее в психушке.
— Шутишь?
— Насчет психушки? Ничего подобного. Сначала она
страдала молча, потом начались отклонения. Первыми их заметили мы, потом и она
согласилась, что они имеют место, и добровольно заключила себя в клинику до
полного излечения.
— У Светланы была подруга, Агнесса…
— Экстрасенс, что ли? Имя подходящее.
— Нет, там дело хуже. Она борется с дьяволом.
— Все на борьбу с нечистой силой? Актуально. Нет, не
слышала. Если хочешь, я поспрашиваю.
— Поспрашивай, только интеллигентно и ненавязчиво.
— Я тебе клянусь, у нас вполне приличная лавочка. Даже
налоговая с этим согласилась. Никакого криминала, сплошной оптимизм. Вадим
помешан на позитивной психологии.
— Это когда с утра встаешь и говоришь: «Я привлекаю в
свою жизнь только любовь, радость и счастье»?
— О-о, и тебя пробило! — хихикнула
Наташка-Диана. — «Высшая радость — дарить радость другим» — вот его любимое
изречение. Я тебе больше скажу: он в это верит. Так что у нас тут только
светлые силы по коридорам бродят. Мобильный у тебя есть? Оставь номер, будет
чего рассказать, позвоню.
Я вышла из кабинета с просветленным лицом.
— Спасибо огромное, — сказала с чувством девушкам
на входе. Обе мгновенно прониклись и улыбнулись так счастливо, что у меня на
глазах выступили слезы умиления.
— Приходите к нам еще, — предложили они.
Алексей Дмитриевич наблюдал за этим действом с несколько
очумелым видом.
— Зря вы не пошли, — укорила я его. — Столько
счастья — и всего за восемьсот рублей.
— Вы уже знаете угол, за которым вас подстерегает
любовь? — заботливо спросил он.
— Конечно. Постараюсь там не появляться. Нам нужна
некая Паисия, которая сейчас предположительно в психушке.
— Она выписалась, — покачал головой Ковалев, а я
уважительно покивала.
— Вы неплохо осведомлены.
— По-вашему, это недостаток?
— Вы представляетесь мне человеком, целиком состоящим
из достоинств. Кстати, вы не в курсе, где живет эта Паисия?
— Сейчас узнаю, — буркнул он. Когда мы устроились
в машине, адрес у него уже был. — Смею напомнить, уважаемая Светлана
Сергеевна, что наши передвижения по городу вряд ли остались незамеченными. По
крайней мере, в ближайшее время в соответствующих органах об этом узнают и в
восторг не придут.
— Боитесь, что шею намылят? — улыбнулась я.
— Мне бояться нечего. В должности меня понижать — зря
стараться.
— Это верно. Тогда что за странные волнения?
— То ли вы совсем дурочка, — вздохнул он, —
то ли…
— Что? — не дождавшись продолжения, спросила я.
— Поживем — увидим, — без энтузиазма ответил
Алексей Дмитриевич.
— Долго смотреть собираетесь? — съязвила я.
— Пока не надоест.
— Оптимистично. Говорите, куда ехать.
Паисия, а в миру Волкова Анна Витальевна, проживала в частном
доме на окраине города. Мы потоптались возле запертой калитки, звонок на
которой отсутствовал.
— Что будем делать? — проявил интерес Ковалев,
оглядываясь. Эта его манера продолжала меня тревожить.
— Вы свистеть умеете?
— Умею.
— Ну, так свистните. Может, тогда кто-нибудь обратит на
нас внимание.
Он посмотрел на меня так, точно пытался решить: шучу я или
говорю серьезно. Потом взял и по-разбойничьи свистнул.
— Здорово, — ответила я. — Правда, толку от
этого я не вижу.
Я всерьез прикидывала, смогу ли перемахнуть через ветхий
заборчик, но тут дверь дома открылась, и на крыльце появилась пожилая женщина в
теплом халате.
— В чем дело? — сурово спросила она.
— Волкова Анна Витальевна здесь живет?
Женщина довольно долго молчала, затем подошла к калитке, но
открывать ее не спешила.
— Допустим, — сказала настороженно. — А вам
она зачем?
— Мы из милиции, — нагло соврала я и,
застыдившись, улыбнулась.
— Документы у вас есть?
— Алексей Дмитриевич, у вас есть документы? Я свои
забыла.
С большой неохотой Ковалев извлек удостоверение и протянул
женщине. Та на него мельком взглянула, особого интереса не проявив.
— Я больной человек, мне нельзя волноваться.
— У нас всего несколько вопросов. Можно войти?
— Зачем это? — насторожилась она. — Спрашивайте
здесь.
— Здесь довольно прохладно. Может, мы все-таки войдем?
— У меня не прибрано. Спрашивайте, что хотели.
— Вы хорошо знали Светлану Старостину? Она приходила в
эзотерический центр, где вы работали.
— Светлану убили. Вы что, не знаете? Хороша
милиция, — Мы, собственно, по этому поводу…
— Ее убили, — перебила женщина. — И убийца до
сих пор не найден. Я ее предупреждала, но она и слышать ни о чем не желала.
— О чем предупреждали?
— О том, что она во власти отрицательных энергий.
Подобное притягивает подобное. Неудивительно, что она стала жертвой
сумасшедшего. С этим не шутят. И нечего ухмыляться, — нахмурилась
она. — В некоторых вещах я понимаю гораздо лучше, чем вы.
— Не сомневаемся, потому и обратились к вам.
